Обернулся опять и на миг закрыл глаза. Исчезни, наваждение, уйди к черту! Нет. Нужно было просто махнуть рукой и пойти домой, не заморачиваясь. Трехэтажного казенного дома не было. Точнее он, будь ему пусто, стоял на месте, но вот над ним возвышалось еще одно здание.
Небоскреб. Новехонький, блестящий, стеклянный. Крышей уходил в черные небеса. Царапал звезды. Модный такой и красивенький, как картинка. И этого не могло быть, ни в этом городе, ни на этой улице, нигде. Во-первых, здания не строят за один вечер. Да, не строят, а еще утром его не было, за это он мог поручиться. Тащился ведь в суд, жевал сигарету и не мог угомонить трясущиеся руки.
Не было небоскреба и точка.
Во-вторых, если даже предположить, что здание построили, а он ходил и не замечал все это время, то возникал очень серьезный вопрос: как? Как на старый фундамент сорокалетней давности мог встать многоэтажный небоскреб? Он ничего не понимал в архитектуре и строительстве, но представить себе стоэтажник, построенный на фундаменте старого трехэтажного здания, не мог. И поверить в его реальность не мог, потому что все это выходило за рамки.
За рамки чего? Виски не позволило четко сформулировать, но это было неважно. Пришел ступор. Сердце сжалось и потом вдруг стало колотиться, как безумная боксерская груша. Он тер глаза, тер до слез и думал о какой-то фигне, не в силах остановить бег мыслей.
Реальность обманула его. Не было раньше никакого небоскреба, и вот, только он развёлся, как небоскреб сам собой вырос из ниоткуда, да еще так прямо лез на глаза, что отвернутся не было сил. Хотелось обвинить виски или стресс. «Крыша» съехала? Нет, не то. Он прислушался к стучащему в висках сердцу и понял, что абсолютно трезв. Происходило нечто выходящее за рамки, прямо сейчас, прямо с ним, обычно очень трезвым (не сегодня) и практичным человеком. Никакой мистики, никакой схоластики, никакой к черту философии. Его жизнь была проста и понятна. А сегодня этот чертов небоскреб как-то влез в башку и не поместился в ней. Стало неуютно. Что делать?
– Курьер.
Вдруг четко и ясно произнес кто-то за спиной. Обернулся, – никого, только ветер и снег. Запахнул пальто, пытаясь спрятаться и забыть, все что было, но небоскреб звал его. Звал смотреть, звал не бояться, звал оставить все, что прикипело, как гарь. Звал зайти. Присмотрелся. Старенькая подъездная дверь была нараспашку. И на ней, как положено, висела табличка, возвещавшая о комитете или чем-то еще. Прикрытие. Небоскреб прятался за хрущевкой с неприметным видом. Вот как.