– Отряд.
– Эрлик-хан тебе пусть отвечает, собака склавинская, – рявкнул тот злобно, смело помянув самую страшную ифритскую нечисть.
В ответ острое жало ножа быстро скользнуло у его горла.
– А-а-а!
Вместо горла Елисей вспорол пленнику кожу под подбородком. Страх от пролетевшего у горла лезвия всё-таки мелькнул на смуглом лице ифрита.
– Неверный ответ, – рявкнул княжич. – Повторяю. Отряд?
– Пятый отряд великого Есугея, – выплюнул наёмник, силясь зажать плечом щедро хлынувшую кровь.
Елисей помолчал, вспоминая боевые карты. Душегубы за его спиной переглянулись, тоже прикинули, плечами пожали.
– Прошедшая зима, месяц сувыт, – уточнил Глинский, назвав по-ифритски лютый, третий зимний месяц. – Город Синеград.
– Не дошли, – без нового предупреждения ответил ифрит. – К середине весны только под Синеград добрались.
От остальных Елисей Иванович добился и того меньше – их подразделения подле места гибели Огняны и вовсе не были. Но то по их словам, а доверять ифритам – себя не уважать. Мальчишка Неждан, ещё один брат Зореславы, бестрепетно протянул воеводе верёвку, и Глинский принялся вязать на ней узлы, один за другим. Ифриты похолодели – все разом. Такая веревка, обвязанная круг головы и затягиваемая колышком, была простым, но страшным орудием пытки. И мать родную выдашь, не то что ратные тайны.
– Сзади! – крикнул вдруг раненый душегуб, что под сосенкой перетягивал себе ногу.
Почти дюжина ифритов верхом на лошадях показались из-за поворота лесной дороги, да так быстро, что стало понятно, почему их услышали только сейчас – тяжело дышащие лошади почти летели над землёй, подгоняемые разъяренными всадниками.
– К бою! – скомандовал Елисей, отбрасывая верёвку и откидывая крышку колчана.
Душегубы рассыпались по поляне в привычный расчёт, перестроились с учётом раненых. Елисей с Зореславой и Нежданом заняли оборону вокруг пленных. Ифриты сбросили с плеч короткие гнутые луки и пустили первые стрелы. У них не было щитов, и луки тоже не у каждого. На продуманное нападение их появление походило мало. Скорее – на бегство.
– И откуда только взялись, – зло шипела Зореслава, тремя пальцами натягивая тетиву разрывчатого лука.
Глинский выпустил стрелу, попал в плечо одному из первых всадников. Неждан последовал его примеру, но Елисей, бросив взгляд на оставшихся за их спинами пленников, велел отрывисто: