Когда Дэвид представил Маяковскому Элли, та была в разводе и жила одна. Элли должна была сопровождать поэта в поездках по Америке.
Худенькая, высокая. Тёмная шевелюра обрамляла бледное изящное лицо с ясными глазами, доверчиво смотревшими на него. В неё нельзя было не влюбиться, и он влюбился. Они ходили, держась за руки, по улицам Нью-Йорка, обнимались в такси, лежали на траве в Центральном парке, слушали джаз в барах, смотрели мюзикл на Бродвее. Он много выступал, читал стихи и резал воздух рукой в такт своим сложным стихам.
Маяковский упивался свободой. «Эй, вы! Небо! Снимите шляпу! – хотелось крикнуть. – Я иду!» Три месяца они прожили вместе. Элли была такая хрупкая, лёгкая. Такая бархатная. Он иногда носил её на руках по комнате и вдыхал аромат её волос, губ, всего молодого тела. «Я с тобой безукоризненно нежный, не мужчина, а облако в штанах», – смеялся он, цитируя свою поэму.
Он уезжал, и Элли поехала провожать его. Смотрела, как он шёл к огромному кораблю, что увезёт его в Европу. Вот оглянулся в последний раз и исчез из вида.
Когда Элли поняла, что ждёт ребёнка, сообщила Давиду, тот обещал дать знать Маяковскому, соблюдая необходимую осторожность. Маяковский прислал шутливую телеграмму, и Элли поняла: он знает.
Жизнь продолжалась без него. Новорождённой девочке дал имя муж, с которым не жила, но не развелась. Никто не знал, что Helen Jones, американская гражданка, – дочь Маяковского, советского поэта, певца революции.
Они обменивались редкими письмами и телеграммами. Маяковский сумел скрыть свою американскую любовь от всех, и главное – от Лили.
Сестра Ольга была в курсе его отношений с Элли Джонс, и вся переписка шла через неё. Никто не должен был знать, что у брата, известного пролетарского поэта, есть американская дочь, а её мать – эмигрантка, уехавшая из России.
Прошло три года. Элли очень хотела увидеть Маяковского и показать ему дочь. Она решила встретиться с ним на Лазурном Берегу во время отпуска.
Я представляю огромный трансатлантический лайнер, где в крошечной каюте второго класса, на узкой кровати, прикрученной к полу, чтобы не раскачивалась при шторме, спит Элли, молодая мама, вместе с трёхлетней дочкой. В каюте жарко, обе в одних трусиках. Девочка часто просит пить, и она поит её из маленькой детской бутылки. И пьёт сама. Скорее бы утро.