Митя полез за пазуху, достал кисет, скрутил папиросу, отдал Полю, они закурили:
– Радостная новость, Поль! Сталин скончался, откинулся значит… Амнистия, говорят, грядет в связи с кончиной Сталина. Вот как! (он затянулся, лицо его помрачнело) Эх, жаль! Лакшин, друг мой по несчастью, не дождался!
Поль выдержал паузу.
– Друг? (пауза) А кто он – Лакшин?
– Я с ним из плена бежал, потом встретил на Рыбинской ГЭС: должны были нас амнистировать еще в августе 1945-го в связи с победой. Я даже в Москву собирался, но признался Кичигину, руководителю Рыбинской ГЭС, что живу под чужой фамилией: Левченко Павел, и вот меня арестовали, я еще и срок получил – 10 лет. Вернули меня в Рыблаг, его оставили в трудовом лагере при ГЭС, в итоге он, оказывается, покончил собой в бараке! Нашли предсмертную записку: «Не могу жить дезертиром».
– Ох, ничего же себе! Застрелился?
– Нет, повесился. Хотя, дело темное. Труп нашли с утра, то ли сам, то ли его. Вот как!
Поль курил и думал, навязчивая мысль одолевала его:
– Как ты думаешь, а что нужно сделать мне, чтобы вернуться на родину, во Францию?
– А ты за что сидишь?
Поль Анджи помолчал, вздохнул, а потом решился на рассказ:
– Освобождение моего Марселя в августе 1944-го я не пропустил, однако долететь с американцами до своего дома так и не смог. Был сбит советским самолетом, попал в Кольмарский котел, а позже вместе с немцами был захвачен частями Красной армии. Доставлен по этапу сначала в Ламсдорф, потом в Рыблаг! Моих документов и вовсе нет.
Кто-то закашлял громко рядом: к ним подошел старый зэк Костыльков. Разговор Мити и Поля привлек его внимание:
– Слушай, француз! Чего? У тебя документов нет? Могу помочь, сговорюсь с начальником Рыблага, достанут тебе чистые документы. Ну тех, кто уже отсидел, но умер. Из Рыблага выедешь по советским бумагам, а там и до Москвы доедешь к своим.
Митя улыбнулся, план по спасению Поля ему нравился:
– Точно, Анджи! А там в посольство обратишься! В Москве же есть французское посольство!
Костыльков продолжил:
– Лады? Только не бесплатно. Самогону достанешь или марафету? Да и махорку предпочту.
Поль удивленно посмотрел на Костылькова: он был скрюченный, весь в морщинах, на работу не ходил из-за чахотки, однако курил не останавливаясь. Митя покашлял:
– Скажи, а что действительно можно по чужим документам из Рыблага выехать? Я вот за подделку и укрывательство своего настоящего имени сижу вот 10 лет, без малейшей надежды освободиться.