Огромная библиотека, что принадлежала теперь ему, каждый день пополнялась новыми томами. На полках стояли книги, которыми он должен овладеть, чтобы соответствовать своему титулу и положению. Это была его новая судьба – не игры с другими детьми, не смех и радость, но чтение, учёба и мысли о том, как управлять тем миром, что принадлежал ему по рождению.
Королева Елизавета через своего верного слугу, лорда-казначея Уильяма Сесила, поручила воспитание Роджера Фрэнсису Бэкону, человеку величайшего ума, но холодному, как каменные стены Бельвуара. Бэкон видел в нём не ребёнка, а сосуд для будущих знаний, как будто сам Роджер был лишь средством для воплощения чьих-то грандиозных замыслов.
Дни Роджера были словно угли, медленно тлеющие в тишине замка. Каждое утро – наука, каждый вечер – книги, безмолвные и жестокие в своём требование к уму юного графа. Фрэнсис Бэкон учил его не только наукам, но и тому, как надо переносить одиночество, которое окружало его с самого детства. Роджер слушал, учился, но сердце его всё больше наполнялось тоской по жизни, которую он никогда не знал.
В Кембридже Роджер был чужим среди своих. Он видел вокруг молодых людей, полных энергии и радости, которые праздновали свои успехи, но не мог разделить их веселья. Он, как и раньше оставался одиноким, словно был заключён в непробиваемую оболочку – ту, что построило вокруг него его собственное происхождение.
20 февраля 1595 года наступил день его триумфа. В величественных залах колледжа, наполненных звоном колоколов и блеском факелов, он получил степень Магистра Искусств. На церемонии присутствовали его друзья, граф Эссекс и граф Саутгемптон – мужчины, уже закалённые жизнью, но Роджер ощущал себя перед ними ещё более уязвимым. Сверкающие мантии, торжественные речи – всё это было лишь оболочкой, скрывающей пустоту, что жила в его душе. Да, он был Магистром Искусств, но что это значило для него? Ум, набитый знаниями, как грудь набита тяжестью камня, но сердце оставалось немым. Ему, как и многим другим до него, был назначен путь, вымощенный золотом и славой, но не было в этом пути свободы.
Так Роджер стоял среди радостных лиц, словно фигура из камня, отлитая в вековых мастерских замка Бельвуар – одинокий и непонятный, граф, которого наделили властью и знаниями, но отняли возможность быть человеком.