– Жи ва1, мама, – прислонилась к ее щеке, – как ты?
– Жи ва, дочка, – улыбается она, поцелуем окропив мой висок, – все хорошо. Это твоя сестренка… ее наверняка благословили боги.
Растянув губы в каком-то блаженном счастье, она все смотрела на появившуюся в ее руках девочку – такую же красную, с закрытыми, сморщенными глазками.
– Жи ва, Нили, – положил мне на голову руку отец с таким же выражением, – знаешь, как ее зовут?
– Как? – мой взгляд тоже был прикован к новому члену семьи.
– Инара, – с облегченным выдохом сказал он, – как она тебе?
– Скользкая какая-то и слишком красная, – со всей серьезностью тогда ответила я, – она долго такой будет?
Папа рассмеялся, но ответил, что «нет, скоро это пройдет». А дальше я уже не помню – как мы праздновали, как жгли благовония в честь нового ребенка в поселении; как я трудилась, пытаясь помогать то в уборке, то в готовке – таскала нетяжелые вещи, бегала туда-сюда, потому что быть вовлеченной в празднование нового члена семьи, это как обязанность. Остальные дети легко могли бегать во дворе, или вообще остаться дома, но я ведь дочка главы племени. Это честь. И, на самом деле, я сама хотела чем-то помочь семье, хотя бы в мелочах.
Наш народ называют «жиденцы», в честь острова, на котором мы живем – Жиден. В одном большом поселении живут самые большие по своему разнообразию падшие; мы отличаемся от людей, потому что у нас есть магические способности, и все мы разные. Я – дочь главы племени, поэтому являюсь живеной – той, кто является буквально всеми видами живых существ. И мои родители живены, и мои младшие – тоже.
Совсем недавно у меня родился еще младший братик! Его назвали Натаном, точнее, я назвала. Инара растет смышленной, но не так уж много общается. Я пытаюсь быть к ней ближе, и пока это имеет успех…»
– Нили! Покорми младших, мы с мамой уходим на дозор.
– Хорошо, пап, – кричу я из комнаты, – секунду.
Он стучится, прежде чем войти, и я быстро убираю исписанные бумаги под скатерть, делая вид, что занята уборкой; через пару мгновений папа заходит в комнату, обнимает меня напоследок и исчезает в темноте коридора. С мамой я уже попрощалась, но все равно выхожу на улицу с Инарой, чтобы проводить их взмахом руки. Она держит меня за руку, пока мы стоим на крыльце дома, вдыхая далекий аромат жареного цыпленка и духоту летнего зноя; деревянные половицы настила стонут под шагами, отчего Инара морщится и забегает в дом.