Помотав головой, расчесываю волосы, рассматривая открытый шкаф: на домашний коричневый сарафан хочу надеть легкую тунику. Есть ли что-то, расшитое Инарой? Ох, точно! Мама положила их в отдельную стопку.
Заколкой цепляю пряди челки, закрепляя ее над ухом; поправляю у зеркала длинные цепочки с амулетами, расправляя подол зеленой туники с цветами гибискуса. Снова вернувшись к сумке, застегиваю ее на пуговицу и закрываю дверцу шкафа, со звонким хлопком которой сама уже выбегаю к выходу. Инара подошла через пару минут, резво надела туфли, пока я заканчивала мучиться с шнуровкой сапог.
– Пойдем? – спокойно смотрит на меня.
– Да, конечно, – вся раскрасневшаяся, поднимаюсь, – Натан! Мы скоро вернемся.
По полу стучат быстрые и мелкие шаги брата, который налетает на нас и крепко сжимает (насколько может) наши плечи. Когда я закрываю дверь, он машет из окна и видно, как уже придумал себе какое-то занятие.
Инара берет меня за руку, двигаясь вперед быстро. Ее привычка размахивать руками уже перестала меня раздражать, и я привыкла, что она иногда дергает меня.
– Ты уверена, что у него все будет хорошо?
– Уверена, Нари. Не переживай, – смотрю на нее успокаивающе, – знаешь, когда ты была маленькой, то тоже оставалась одна на пару часов.
– Правда? Я не помню, – хмурит блеклые брови.
– Думаю, Натан тоже не будет помнить свое детство. Он учится самостоятельности и привыкает сам себя развлекать; с нашими занятыми родителями с этим придется мириться.
– Он будет ладить с детьми, я думаю – легко заставляет время идти быстрее.
– Я тоже так думаю, – пожимаю плечами, – он активный и любознательный.
– А я какой была?
Задумываюсь, стараясь вспомнить: в шесть лет Инары уже началась новая материнская беременность, поэтому чаще всего именно я сидела с сестрой. Но она очень любит родителей, несмотря на то, что в какой-то момент жизни они наверняка не дали ей того объема любви, который нужен.
– Знаешь… ты любила сидеть одна во дворе и считать пролетающих птиц. Потом описывала мне каждую из них, спрашивала, какого они вида. А я не знала, поэтому сочиняла тебе сказки про каждую из них.
– Правда?
Я киваю, смеясь.
– Ты знала, что это лишь вымысел – прямо тебе говорила. Но, несмотря на это, всегда слушала с упоением. Мы часто ходили к Мадлен, когда она еще была замужем.