Дана говорила очень тихо, но казалось, что слова её проникали глубоко внутрь, где взрывались всей безудержностью симфонического оркестра. Всё то время, пока руководитель экспедиции делилась откровениями, я глаз не сводил с её бюста, который отчётливо проглядывал сквозь полупрозрачный бежевый балахон. Казалось бы, что может быть такого в обычной женской груди, что заставляло моё сердце биться учащённее. Подсознательно понимая всю неправильность реакции моего естества, я старался найти причину всего того, что начало происходить с моим организмом сразу же после прибытия на станцию. Поначалу ведь я даже порывался обратиться к Ринату, нашему медику, с целью обследования. Были у меня опасения, что подхватил тут какую-то неведомую заразу, но вовремя остановился. Осознание того, что изменения во мне произошли ещё до открытия шлюза, убедило мой разум, что виной всему особенности самой планеты, которые так влияют на моё естество. Наблюдая за другими членами экспедиции, я всё больше утверждался в том, что изменения в сознании произошли не только у меня одного. Яркий тому пример – Дана. Всегда строгая и собранная, требовательная и иногда упрямая, следящая с особым тщанием за своей внешностью, теперь она запросто могла появиться в кают-компании в повседневной одежде. Прежде все мы видели её только в сером облегающем комбинезоне, который хоть и подчёркивал её прекрасно сложенное тело, но это не вызывало никаких эмоций, потому что в подобной униформе ходили все члены экипажа. Волосы цвета кофе с молоком ранее были собраны в тугой узел на затылке, что придавало руководителю строгости и «официальности». А теперь её причёска вдруг взорвалась всей своей неистовостью. Шикарные светлые локоны ниспадали с плеч, образуя собой шёлковый ручей, способный свести с ума своей непредсказуемостью. А голос. Прежде в нём звучала только «сталь», способная поставить на место любого, даже самого непримиримого члена экспедиции. Сейчас же в нём появились оттенки романтики и ностальгии.
Климат планеты никак не мог повлиять на сознание экипажа до прибытия на станцию – в этом не было никакого сомнения. Двойные герметичные шлюзы препятствовали появлению любого инородного химического соединения внутри. За костюмы для вылазки отвечали специальные машины, обрабатывающие информацию о материале на атомарном уровне. Любое излучение блокировалось тройным слоем иридия и свинца в корпусе станции. Исключение было лишь для нейтрино – всепроникающих частиц межгалактического ветра. И, конечно же, гравитации, от которой просто не может быть никакой защиты.