Когда это началось, когда я попала в этот взрослый мир, я не знаю. Все так быстро, зачем это все, кому?
Вот я еще хожу в школу, мама дома печет торт, Алиса совсем маленькая. Мы были счастливы тогда, а после мамы не стало, и я должна была быть просто старшей сестрой.
Я не помню, когда после смерти мамы позволяла себе что-то. Я все делала потому, что была должна. Должна хорошо учиться, должна подрабатывать, должна слушать Юру, даже если он порой вел себя так, что мне было стыдно и противно. Мне было больно за нас с Алисой, когда он выпивал, когда у нас дома часто не было еды, но мы жили в его квартире, мы зависели от него, и я ничего сделать не могла, кроме как мириться с этим.
Никакого парня у меня толком не случилось, я нигде не бывала, и только в Прайде у меня появилось снова ощущение семьи.
Очень крепкой и сплоченной, где всегда накормят, выслушают, защитят. Правда, с последним не сложилось, но я ведь их предала.
Боже, зачем я вообще туда пошла, зачем я согласилась на условия Мамая? Надо было хватать Алису в первый же день и просто сбегать с ней в никуда… без дома, без денег, без связей.
Предложить улицу своей маленькой сестре я тогда не решилась, и вот они – последствия. Я думала, что сильная, что вот раз – и всех проведу, а на деле я просто глупая девочка, которая не знает жизни, и ее, точно котенка, макнули в миску мордой, преподавая урок.
После смерти мамы я должна была быстро повзрослеть, и единственное, что я по-настоящему себе позволила, – это был Савелий. Наше время с ним.
Я предала его и его друзей, Фари погиб, и уже ничего никому не докажешь.Я была с ним честна в моменты нашей близости, я не играла, хотя кому теперь это интересно.
Мне больно, каждую секунду я будто глотаю огненный шар, и меня отравляет эта вина… она меня убивает. А еще мне невыносимо просто смотреть на ненависть в глазах того, кто еще совсем недавно целовал меня, с кем, я думала, буду всегда как за каменной стеной.
Вот же он – четвертый этаж.На самом деле стена и правда оказалась каменной, только в итоге она сама же и упала на меня. И птичку придавило. Так сильно, что я встать теперь не могу. Я ничего не могу, и мне уже не захочется, но я знаю выход!