– Севернин, летишь вместо Грекова!
На правах старослужащего Влад неожиданно возразил командиру роты:
– Товарищ капитан, но я же «срочник»! У меня «дембель» через месяц. Я домой хочу!
Зло нахмурив брови, капитан прикрикнул на солдата:
– Отставить пререкания!
Потом, подумав, что возражения солдата обоснованы и имеют под собой юридическую почву, смягчился:
– Владислав, уже некогда менять Грекова на другого контрактника! Не успеем! Туда—обратно слетаешь и завтра уже будешь снова в казарме. Никто и не узнает. Будешь потом девчонкам хвастаться, что в Сирии воевал… два дня. Ха—ха—ха!.. А если серьезно, то в атаку точно ходить не придется.
– А командировка? Меня без документов экипаж самолета на борт не пропустит, – продолжал слабо сопротивляться Влад.
– У меня есть чистый бланк командировочного удостоверения с печатью! Как будто чувствовал, черт возьми, и взял с собой лишний экземпляр на всякий случай… – сказал, ни к кому не обращаясь, капитан. – Давай военный билет – впишу автомат Грекова!..
Так в течение двух—трех минут рядовой срочной службы Севернин Владислав Павлович превратился в члена команды, сопровождающей груз в горячую точку.
…Заходя на посадку, самолет круто закладывал вираж за виражем, и Влад крепко цеплялся за спинку сиденья, чтобы его не бросило на пол салона. Затем последовало стремительное снижение, потом короткое выравнивание и еле заметное отдавшееся в теле легким толчком касание шасси взлетно—посадочной полосы на чужом аэродроме в чужой стране.
Влад прильнул к иллюминатору и поразился, сколько много самолетов оказалось на аэродроме. Да все наши, свои, с красными звездами и триколором на хвостовом оперении! И на душе как—то сразу стало легко и спокойно, хотя он и так особо не волновался. Про него никогда нельзя было сказать, что он «мандражист». Даже в детских драках во дворе он всегда четко понимал, когда надо наносить удар противнику, а когда немедленно ретироваться. И при этом никогда не испытывал волнения или страха. В любой момент он просто знал, что делать – и все!
Самолет зарулил на стоянку, двигатели его взвыли еще раз и наступила долгожданная тишина. От длительного гула двигателей в ушах звенело, но Влад, не обращая на это внимания, снова прильнул к иллюминатору, жадно вглядываясь в чужую и незнакомую землю. Из кабины экипажа, закрытой во время полета, вышел борттехник. Он осмотрел груз в салоне, бросил взгляд на команду сопровождения и предупредил: