Внезапно колонна остановилась, и Мингалеев выглянул из кузова, пытаясь определить причину остановки. Но впереди вдруг раздалась стрельба и автомобиль с пулеметом и двумя сирийскими бойцами прикрытия колонны рванул по обочине на звуки завязывающегося боя. Стрельба все усиливалась, и высоко в воздухе все чаще слышался посвист шальных пуль. Но пока еще ни одна из них не пролетела в непосредственной близости от машины. Прапорщик со своими подчиненными вжались в пол кузова машины и ждали какой—нибудь команды. До прапорщика только сейчас дошло, в какую они вляпались историю! А ведь капитан предупреждал!.. Простая доставка боеприпасов превратилась в опасное происшествие – боестолкновение с террористами, и чем оно сейчас закончится, даже представить было страшно.
– Я же говорил… Я же говорил!.. – почему—то шепотом бормотал Зубков. – Не надо было ехать!..
Он почти трясся от охватившей его паники, лихорадочно тыкая стволом автомата в направлении звуков стрельбы. Не лучше выглядел и прапорщик, но внешне старался не терять самообладание. Как ни странно, самым спокойным оказался Влад. Пролетающие высоко в небе пули говорили о том, что стрельба ведется издалека и по неясно различаемой цели. Иначе машины давно были бы изрешечены пулями. Поэтому он был спокоен и уверен в том, что пока им ничего опасного не грозит. Но когда колонна, резко ускорившись с места, двинулась снова вперед и через пару километров ее накрыли мины, то Влад понял, что теперь начинается серьезная заваруха. Тем не менее, несмотря на участившуюся стрельбу, машины по—прежнему мчались вперед со все нарастающей скоростью, стремясь как можно скорее преодолеть опасный участок.
И, наконец, случилось то, что случается при обстрелах колонн. Прямо перед бампером рванула мина, заставив водителя вильнуть рулем, а затем еще две уже накрыли машину. Потеряв управление, грузовик съехал в кювет и медленно опрокинулся на бок. Тяжелые ящики переместились на правый борт, придавив Зубкова, а Мингалеева с Владом выбросило из кузова.
Некоторое время оглушенному Владу казалось, что он ослеп и оглох, настолько плотная и густая окружила его темнота. Но постепенно все вернулось на свое место: частые выстрелы нарастающего боя ворвались в уши, словно далекая надоедливая барабанная дробь, а на чистом голубом небе глаза различили непонятно откуда взявшуюся темную тучу. В ярких лучах южного солнца она казалась особенно темной и нелепой.