У многих из нас бывали такие знакомые люди, с которыми ты общался лишь на определённую тему, ведь ни в каких других, даже в лучших друзьях, ты такого найти не мог.
– Тебя допрашивали? – матушка на свой грозный вопрос получила от меня утвердительный кивок. – И ты мне ничего не сказала?
– Я и полиции ничего не сказала, потому что ничего не знаю, – честно ответила я, втыкая булавки в плюшевого ворона, которого я использовала в качестве игольницы.
Теперь не могу, когда меня прерывали на середине выкройки или шитья нового костюма. Уже собралась с мыслями, приготовилась, разогналась, а тут на тебе – матушка решила напомнить о себе и отвлечь от любимого дела. Я кинула взгляд на то, что пока получилось: чёрная атласная ткань, множество линий с пометками, аккуратные чертежи будущего викторианского платья с элементами ханьфу. Сочетание стилей – сложное дело, но не невозможное для меня. Я обожала шить – это моё призвание, дар, единственное счастье жизни. В шуршании тканей, бархатном прикосновении, переливе цветов, серой дорожке графита на выкройке – во всём этом я находила нечто близкое к своему чёрствому сердцу, обожаемое до каждой нитки и иголки.
Ах да, я любила собственные наряды больше, чем людей.
Мэри в нерешительности замерла посередине комнаты, осматривая её так, словно видела впервые. Но ничего интересного не нашла: ни на серых стенах, ни на пробковой доске, увешанной важными заметками, ни в книжных шкафах без единой пылинки, ни в аккуратно разложенных по пластиковым коробкам многочисленных тканях, ни в одежде, которой было слишком много, ни портновских манекенах. Будь моя воля, сделала бы это помещение куда более роскошным, ярким и красивым, но матушка пересекла любые мои идеи по этому поводу на корню. Даже нормально развесить все мои сшитые костюмы запретила, словно малочисленные гости, порой к нам заходящие, могли упасть в обморок от слишком экстравагантного вида.
Какая же чушь.
– Ох, нехорошо это, нехорошо, – уже беспорядочно бродила по комнате Мэри, словно незаметно хотела проверить, не спрятала ли я от неё чего-нибудь запретное. – Пошла сейчас такая молодёжь, которая везде ошивается, ничего не боится, огрызается. А потом пропадает…
– Потому что взрослые дяденьки хотят их изнасиловать или убить, – слишком жёстко ответила я, понимая, что заходила на опасную зону разговора. – Тут проблема не в молодёжи, а в общей безопасности.