О все семь грехов, от этого горючего чувства не лез в глотку даже хлеб насущный. И как же порой хотелось спастись от собственных дьявольских выродков, чьи голоса в голове оставляли за собой кровавое месиво.
– Это наша личная история, не нужно затрагивать границы, – Канг прижал к своему плечу плачущую жену и нежно поцеловал её в макушку.
Меня чуть не вывернуло наизнанку от этой картины.
– Зачем тогда постоянно затрагивать мои?
Мэри вырвалась из объятий мужа, но тот успел в последний момент схватить её за руку, чтобы она вновь не ударила меня.
– Какая ты неблагодарная, – бессвязно запричитала женщина с больным блеском в глазах, – какая ты глупая, какая ты заносчивая, какая ты непокорная, какая ты… не такая. Так было хорошо нам втроём, а ты…
– Родная, тебе пора отдохнуть… – Канг осторожно взял её уже за вторую руку, разворачивая к двери, – и принять таблетки.
Мэри, вдруг резко успокоившись, лишь бессмысленно шептала, пока они медленно выходили из моей комнаты.
– Как же всё не так, как же плохо…
Мэри постоянно всё повторяла. Слова, фразы, правила, случаи из жизни, проблемы, поступки. Она словно жила одним кругом, однообразными мыслями и неспособностью выбраться из собственноручно построенного цикла. Замкнулась, как электрическая цепь, но работала бесполезно, а порой и вредно – нет толка в её существовании. Мэри для меня была обычным человеком, который вызывал лишь нервирование. Порой она хотела надавить на жалость, силой оставить меня при себе, заставить любить и уважать. Но ничего из этого меня не волновало – просто сумасшедшая женщина, зачем-то забравшая меня из приюта.
А благодарность?
Ха, смешно.
Из одного ада в другой. Не вижу причин, за что можно сказать «спасибо», если меня постоянно губили теперь не физически, а морально. Еда, образование, деньги – это то, чего не было в приюте. Зато там я была морально свободна, особенно когда подросла. Здесь же меня всё время во всём упрекали и угнетали: не так сделала, поздно пришла, не купила еды, получила плохую оценку. Матушка каждый день выискивала, за что бы меня осудить, чтобы устроить разборки, заплакать и уйти пить таблетки.
Одно и то же. Осточертело выше крыши.
Неужели Мэри взяла меня из приюта просто для того, чтобы был объект всей вины? Или на удочерении настаивал её муж? Порой мне хотелось знать ответы на эти вопросы, а порой становилось плевать.