Миру легче уверовать в правдивое добро при наличии явного зла. А бласты как раз ассоциировались у людей с чем-то враждебным, холодным и мертвецким. И вся толпа, что подойдёт к избранной, ещё ни раз обратится к источнику своей надежды. Если жизнь после смерти существует, то Найра стала окошком в эти счастливые иллюзии.
Однако сама Рэймонд считала иначе.
Иса пришёл её сменить, облачённый в белый сарафан с символикой своего государства. Основную массу пострадавших уже распределили по больницам. Сейчас власти активно восстанавливали электричество и сеть. Немного выдохнув, Найра решила под шумок исчезнуть за Египетским обелиском, что разрезал своим пиком закатное небо.
Пышное платье волочилось следом по чистейшей дорожке. От неестественной стерильности ей хотелось куда-то плюнуть, дабы небеса разразились гневом и ударили её беловолосую макушку самой обжигающей молнией.
Зайдя за колонну временно закрытого собора, она увидела хиленького старика в белом двубортном пальто и чёрной капелло романо, римской широкополой шляпе. Из его сморщенного рта шёл дымок.
– Старче, – обратилась Найра к одному из, очевидно, хранителей уникального искусства Ватикана, – угостите даму сигареткой.
Удивлённо вскинув седовласые брови, старик осмотрел необычную гостью и неуверенно протянул ей металлический портсигар.
– Храни тебя господь. Или кто тут местный голова? Экзорцисты?
Затянувшись, Рэймонд прикрыла глаза и попыталась сосчитать, сколько сил и времени вложили чьи-то талантливые руки в роскошный архитектурный балдахин над ними.
– Это же барокко, да? У меня туго с этим… дизайном. Хотя нет, модельер, что сшил эту уродливую тряпку, явно переплюнул мои достижения! Надо же, да?
Когда эмоции переполняли Найру, она смешивала русский и английский язык. От каждой фразы старик дёргался, но молчал. Девушке нравилась эта «беседа»: всё лучше, чем разговаривать со стеной или очередными глазами, наполненными трагедией.
Как же она устала пропускать через себя чужое горе. Сотни разрушенных судеб, семей и все хотят облегчить эту ношу, поделиться. Найре такие «подарки» не нравились. Ей приходилось лгать, что каждая жертва монстров в лучшем мире, в светлом мире. Знать бы ещё, где это сказочное место…
– А чего у вас так много попугаев? Орут постоянно. Тупые какие-то. Или они тут святые? Вы ухаживаете за ними, да? – рядом со стариком стояла плетёная корзинка. – Охренеть не встать, у нас в России птичники так пафосно не одеваются. Хм, а у нас вообще есть птичники?.. Не, я всё понимаю. Мне бы такого попугая, хоть не так скучно будет дома. О, а это что?