Так восхитительны они,
Как только вот в такие дни.
А дни-то, дни-то всё короче…
Вдаль рвётся сердце, но не хочет
Помочь ему спина… Янтарь
Стекает на асфальт: октябрь.
***
Вот и улетели журавли,
Что-то на прощанье прокурлыкав.
Властелины неба и земли
Силою исполнены великой.
Силою такою, что душа,
Сирая моя душа стремится
В небо вслед за ними поспешать,
Видя и себя могучей птицей.
Праведные птицы высоко
Над землей своею пролетают.
И не знают, а блюдут закон
Божий, потому и ближе к раю.
Клин летит, слежу за ним с тоской,
Будто бы прощаюсь с ним навеки.
Праведность бывала ли такой
Хоть в одном безвестном человеке?
Говорят, и люди так могли —
Без приспособлений оторваться
От земли. Так, может, журавли —
Люди после всех реинкарнаций.
И тогда понятно, почему
Радостно, тревожно и печально
И душе, и сердцу моему
Нынче, в состоянье изначальном.
НУЖЕН ОТДЫХ
Что ж, я согласен, странно это —
Торжествовать во мраке дней
Осенних, вспоминая лето
И поиск ласковых теней.
И помня дни, что длились дольше,
Чем даже ночи в октябре.
В снегу не хлюпали подошвы,
И нос от ветра не горел.
Природа летом ликовала,
А не грустила, как сейчас,
Когда листва, упав навалом,
Шуршит, за каждым волочась.
И дни – как солнечные пятна,
Но дарят грустью и тоской.
И я грущу, но мне приятны
И эта грусть, и мой покой.
Летят, как листья, дни и годы,
Подвластные тугим ветрам.
Всему на свете нужен отдых,
Всему и всем, и мне, и вам.
ПРЕДЗИМЬЕ
Собачий лай и карканье ворон,
И грохот жести долетает с церкви.
И – самый первый снег со всех сторон,
И я, ничем не защищенный, в центре.
Резьба резва.
Хозяин подошел,
Оценивает новое строенье.
Умелец, черт возьми:
Построен хорошо
Крестьянский дом,
Не дом – стихотворенье!
Кобыла тянет за собою стог,
Скрипит под грузом старая телега.
Нелегок путь:
И грязь, и мало снега,
Но время, время запасаться впрок.
Вдали костер.
След тянется к костру.
Повсюду жизнь,
У всех свои заботы…
Поставлю-ка и я свой стихотворный сруб
В еще не обжитых снегах блокнота.
Позвольте мне прощенье заслужить
За грех,
Что разделил в свой час со всеми,
За то, что появился,
Чтобы жить
С неистребимой верою в Спасенье.
***
Город в белой рубашке
За узорным окном.
Начинал, помню, с бражки,
А закончил вином.
Город в белой рубашке
За окошком застыл.
Его облик вчерашний
Я еще не забыл.
Город в белой рубашке.
Он вчера еще цвел:
И душа нараспашку,
И людское лицо.