Мы прошли по коридору к выходу, но тут на пути возникла всё та же блондинка.
– Радим, – протянула она, кокетливо наклонив голову, – всего одна фотография?
Она стрельнула глазами в мою сторону, явно оценивая уровень конкуренции, и её губы дрогнули в сдержанном презрении.
– Радим, ты что, уходишь?
Грановский даже не замедлил шаг.
– Ты справишься без меня, – безразлично бросил он.
Блондинка шумно втянула воздух, пытаясь что-то сказать, но он уже шёл дальше, даже не оглядываясь.
Я старалась поспевать за ним, но он, похоже, вообще забыл о моём существовании. Что для меня было не удивительно.
Радимир вышел на улицу, направился к стоящей у входа машине и сел внутрь. Дверь закрылась. Он просто захлопнул её перед моим носом.
Я застыла на месте. Всё. Конец. Шанс упущен.
Но через секунду стекло опустилось, и раздался его ровный голос:
– Ну и долго я ещё буду ждать?
Я опомнилась, вскинула голову и, чувствуя, как сердце колотится в груди, шагнула вперёд.
– А, сейчас, – пробормотала я и села в машину.
Дверь закрылась сама, словно по волшебству.
И вот теперь, когда я осталась с ним один на один, мне стало действительно страшно. Совершенно не понимала о чём я с ним буду говорить? Как заинтересую в спасении моей никчёмной жизни?
Сидела в автомобиле, который пах дорогой кожей и властью, пытаясь унять дрожь в руках. Надо держать себя в рамках, напоминала я себе, придерживаться плана, но это было почти невозможно. Рядом со мной сидел сам Радимир Грановский – человек, способный вызывать трепет даже у тех, кто считал себя смелым. Решила сделать вид что осматриваю салон. Пробежалась глазами по потолку и обтяжке сидений.
Светлый кожаный салон. Эка невидаль. У богатых свои причуды. Грановский, конечно, не тот, кто экономит на удобстве, но вот сделать его уютным даже такие сиденья не могли. Всё было каким-то стерильным, вылизанным, словно в этой машине никогда не ездил человек, только его статус.
Я упрямо смотрела перед собой, но чувствовала, как взгляд Радимира прожигает меня насквозь. Его серебристые глаза были похожи на ледяной дождь, который оставлял ожоги на коже. В них не было ни намёка на мягкость, только оценивающий холод. Жёсткий, леденящий душу взгляд.
Сердце глухо бухало в груди. Я должна была заговорить первой, сказать что-то умное, убедительное, но… язык будто прилип к нёбу.