В Городищах у Константина Паустовского была своя Арина Родионовна. И это даже несмотря на то, что образ Феодосии Максимовны Паустовской отмечен автором повести как бы штрихом, пусть и лёгким, но значительным и весьма запоминающимся.
На первый взгляд может показаться, что автор этих строк сильно преувеличивает и вообще идеализирует роль тёти Феодосии, младшей сестры отца, в воспитании племянника Кости. Но, поверь, читатель, такой вывод сделан отнюдь не на пустом месте, и уж вовсе не для того, чтобы привнести в биографию главного героя некий «пушкинский» оттенок.
Безусловно, Феодосия Максимовна не была своему младшему племяннику нянькой в прямом понимании этого слова, но всё же…
Вот как он трогательно описывает свой детский приезд в усадьбу. «Тётка Дозя (так звали в семье Паустовских Феодосию Максимовну. – О. Т.) вносила меня, сонного, в тёплую хату, устланную разноцветными половиками. В хате пахло топлёным молоком. Я открывал на минуту глаза и видел около своего лица пышную вышивку на белоснежных рукавах “тётушки Дози”». Или же: «Вечерами, после похорон моего отца, чтобы успокоить меня, тётя Феодосия Максимовна вытягивала из сундука растерзанный том “Кобзаря”», Тараса Шевченко, «читала его мне, умолкала на полуслове, снимала нагар со свечи…»
Паустовский, хорошо помнивший «тётушку Дозю», отчего-то не оставил нам ни строки описания её внешности. Знаем только одно то, что «она надевала широкое шумящее платье из коричневого атласа, вытканное жёлтыми цветами и листьями, накидывала коричневую шаль на шею», а голову «повязывала, как все украинские бабы, чёрным платком с маленькими розами».
По всей видимости, «тётушка Дозя» была тем редким человеком, наделённым богатейшей душевной красотой и воплощавшим в себе некий дивный симбиоз доброты и строгости. С присущей ей рачительностью она следила за сохранением установленных порядков в усадьбе. Своим присутствием она создавала в доме не только атмосферу уюта, но и особую ауру благожелательности ко всем переступавшим порог. А для маленького Кости – это очевидно – она была как бабушка: встречала и провожала его из Городищ, иногда сама наведывалась к нему в Киев.
Отдавая должное воспитанию Феодосией Максимовной своего младшего племянника, упомянем, что любовь Кости Паустовского к книгам «досталась» ему не только от отца, но и от «тётушки Дози». И дело здесь вовсе не в чтении ею вслух шевченковского «Кобзаря», а именно в той одухотворённой атмосфере, в которой проходило это чтение. Книга была для неё священна. А «пожелтевший», «закапанный воском» томик «Кобзаря», хранящийся в «окованном сундуке», Паустовский сравнил с Библией, которую он ей заменял.