В Пятиречье еды хватало всем – бóльшая часть народа трудилась в поле из поколения в поколение, даже не представляя иной жизни. Круглый год они сеяли, пропалывали и снимали урожай. Коптили, консервировали и солили. Поливали, высушивали и удобряли. И лишь июль был полон томительного ожидания. Месяц, которому нельзя было мешать и который определял весь следующий год.
Именно в июле детей отпускали с полей пораньше, и они с большим рвением приходили на Асины уроки.
Утренний зной, редкий в этих краях, окутал деревянный сруб, где жила девушка, жарким маревом испарившейся росы. Ася вышла на улицу и сладко потянулась. Зачерпнув дождевой воды из кадки около порога, она умылась и взглянула на расплывающееся в воде отражение.
Ася жила недалеко от Владимирской церкви – прямо в соседнем доме с отцом Алексием. Это место она выбрала сама; бабушка, наоборот, старалась обосноваться поближе к Пятой реке, на границе с Пустотой. Но как только ее не стало, Ася упросила наместника, которого знала с детства и ласково называла Сан Санычем, поменять большой деревянный дом с двумя комнатами на ветхую избушку у самой церкви. Девушка мечтала жить возле своей же школы и транзитки в Гостиный район.
Асю нередко звали проводить уроки и в других школах, где учились дети из интеллигенции. Они поначалу считали ее низкородной, но вскоре начали внимательно слушать и даже любить.
Во время вылазок в Дом Знаний по поручению властей предержащих Ася бродила по большому древнему залу, уставленному стеллажами книг, сдувала пыль с разноцветных корешков, изучала безделушки, не тронутые временем, и вдыхала аромат давно канувшей в Лету эпохи.
Говорят, когда-то через реки между районами были перекинуты десятки мостов, но лишь немногие из них сохранились. Центральный проспект, в прошлом Невский, а теперь – Первореченский, вел через все Пятиречье, пересекая каждый район и каждую реку. На нем-то и выстроили транзитки. Ася очень любила переходить через реки, и, хоть делала она это часто, каждый раз казался ей особенным. Блеклыми чернилами девушка записывала свое имя в реестре посещений, сообщала, что не проносит оружия или запрещенных предметов, и отправлялась дальше, а на обратном пути отчитывалась о визите. Конечно, полная процедура была сложнее. Особенно в начале, когда Пятиречье только появлялось. Позже служители транзиток стали пропускать людей без лишних формальностей и досмотра. И полная процедура прохода через транзитку осталась только в своде правил на бумаге.