– Располагайся. Я принесу нам кофе и немного виски. Ты не против?
– Нет. Пока мне всё нравится.
– Отлично. Тогда жди, я скоро появлюсь.
Сатир развалился в широком кресле, закинув ногу на ногу, и стал рассматривать интерьер. Ему сразу бросились в глаза приметы азиатского стиля. Стены были покрыты обоями с изображениями японских гравюр, на элегантном трюмо стояла ваза в виде дракона, а в противоположном от двери углу расположилась ширма из тонкой материи, украшенной витиеватым орнаментом из золотых листьев. Широкая кровать, занимавшая третью часть спальни, почти касалась своим основанием пола и была не застелена. На красной прикроватной тумбочке лежала маска для сна и стояли электронные часы в виде пирамиды с навершием из горного хрусталя.
Амалия вошла в спальню в лёгком тёмно-синем халате из шелка, усыпанном красными цветами. Пояс халата держался на честном слове и провоцировал на то, чтобы дёрнуть за один из его кончиков. Сатир обратил внимание на среднеразмерную грудь и стройный ноги Амалии с прорисованными тренировками в зале мышцами. На круглом подносе, который она держала в руках, стояло виски и дымящиеся чашечки с кофе. Амалия элегантно поставила поднос на журнальный столик и опустилась в другое кресло, медленно закинув ногу на ногу.
– Ну как тебе у меня? – спросила Амалия после глотка виски.
– Гнёздышко вполне уютное.
– Нет, это гнездо одинокой орлицы, которой срочно нужен страстный орёл.
– Обязательно страстный?
– Да… Страстный, напористый, ненасытный…
– Таких теперь днём с огнём не найти.
– И всё же одного я, кажется, отыскала.
– Такое ощущение, что мы разговариваем с тобой перед камерой…
– А мы и разговариваем перед камерой… Вон, посмотри в тот угол под потолком.
– Похоже на светильник…
– Да, похоже. Так и было задумано, чтобы не портить общего дизайна.
– И что, она постоянно работает?
– Когда здесь никого нет, выключается. Там стоит какая-то штуковина, реагирующая на движение.
– Ага, знаю о чём ты… Ладно, пусть будет камера… Это меня не особо смущает. – Тогда займёмся любовью, пока дочь не пришла?
– А как же кофе?
– Кофе я подогрею… Орлица слишком долго ждала своего орла…
Не вставая с кресла, Амалия медленно развела полы шелкового халата и открыла Казимиру слегка загорелые груди с розовыми окружностями сосков…Затем она раздвинула ноги и показала ему постриженный лобок – тёмную дельту реки жизни, в которую Сатиру сразу же захотелось окунуться. Слюна с губ Амалии элегантно падала на обнажённое тело и медленно текла по нему, а её пальцы плавными движениями втирали эту слюну в соски, живот, лобок… Конечно, она немного актёрствовала перед ним, но, когда Сатир выпустил на волю свои эрегированную плоть и начал водить по ней рукой, игра сменилась реальным возбуждением, и с губ Амалии сорвался первый звук набирающего силу экстаза. Сатир уже готов был взять свою распалившуюся подругу, но она предложила первый раз просто помедитировать друг перед другом, отдаваясь волне фантазии. Она скинула халат и широко развела ноги, закинув их на подлокотники кресла. Её пальцы хаотично скользили по тёмно-розовой промежности, а глаза внимательно следили за действиями Сатира, то покрываясь пеленой отчуждения, то вспыхивая огнём искушения, что выдавало в ней глубоко чувственную женщину, умеющую наслаждаться и дарить наслаждение мужчине.