Они вошли – а я остался за воротами.
Как сейчас помню, Каролину сразу вывели, ее сильно рвало. Терезу тоже мутило, а заболела она уже в Праге, врачи долго не могли поставить диагноз. Потом оказалось, у нее рак.
Никогда и ничего не бывает просто так: слова старика что-то значили, место тоже имело какую-то энергетику. Я помню еще ему пожаловался, что там спертый воздух вот девчонки и не выдержали. Грехи их душат, – заявил дед. Вот, тебе на! – говорю. Ничего мы в Бейрут летим через месяц. Там по святым местам отмолим.
– Я в Бейруте родился, – вдруг сообщил старикан.
Каролина рассказала потом, когда ее вывели, она посидела, а потом пошла в туалет. У тропинки стоял старик, но не тот, что беседовал с нами, другой, как из гроба вынутый. Каролина подумала: это и был Хранитель Кургана, о котором мы услышали. Худющий, кожа на лице высохшая, просто плетень в трещинах. Он стоял, повесив голову и руки, в изодранном сером платье, в рванье по сути. Призрак явился средь бела дня.
Мне показалась в тот момент какая-то обреченность во взгляде девушки. Она стала корить себя, что не осталась со мной наверху, а пошла рассматривать черепа и кости. И увидела череп светлый, череп сильно выделялся среди других, будто в тот момент ей и стало плохо. Вот и видение пришло из потустороннего мира, а видение – предвестник несчастья.
Не знаю, Каролина сама себе внушила, что пострадает за нарушение покоя мертвых или сказал ей кто, но я тогда в Седлеце определенно понял, если бы спустился в костехранилище, то сейчас меня бы уже не было.
Возможно, энергетика там плохая, может старик беду накликал, может та поездка вообще ни при чем, но обе девушки уже лежат в могиле.
В конце Якуб решил объяснить мотивы своего подробного рассказа, и не упустил момент, чтобы не уязвить меня за мое отрицание идей ницшеанства (ну куда уж без этого), за то, что многие вопросы, которые мне не понятны, я держу при себе и не меняю взгляды. Привел цитату немца, которая звучала так: «Молчание еще хуже; все замолчанные истины становятся ядовитыми».
Я же не удержался, спросил, а чего Якуб так вытанцовывал. Оказалось, парень хотел показать, что так старик чесался. Так он не чесался, а танцевал, – говорю. И тут до Якуба дошло, старик исполнял танец смерти.
Якуб замолчал. Прошло пять минут, десять. Как оказалось, рассказ был окончен. Уже на следующий день Якуба как подменили, он стал сожалеть, что посвятил меня в эту историю.