И вот, сегодня, когда нервы были на пределе, а желание выпустить пар стало невыносимым, я поддался минутному порыву. Прибыл в клуб на вечеринку и подозвал одну из своих сотрудниц, зная по разговорам, что она сладко умеет работать ртом. Прелести владельца секс–клуба. И по началу всё даже шло хорошо, но потом я блядь увидел Дану в том грёбаном платье, которое практически ничего не скрывало.
Шок от встречи с ней мгновенно сменился обжигающей яростью. Какого дьявола она забыла в моём клубе? Да ещё в таком виде, что каждый ублюдок пялился на неё не стесняясь. Мои парни, следившие за ней, явно провалили задание. И хотя они уже заплатили за свою оплошность, я всё равно был чертовски. Но теперь мне точно пора в подвал, где я смогу выпустить накопившуюся энергию.
Я бросил последний взгляд на своего ангела и хрипло пробормотал:
– Ты даже не представляешь, что тебя ждёт.
Я, Лукас Висконти, – хищник, привыкший получать всё, что пожелаю. Я – тьма, которой нет дела до чужой боли. Я – социопат, садист, и мне плевать на всех остальных. Но Дана – мой единственный свет в мрачном мире, который я сам же создал. Я готов на всё ради неё, даже если это означает уничтожить всех, кто осмелится приблизиться. Одержимость Даной была единственным, что имело смысл.
Собравшись с мыслями, я, наконец, заставил себя выйти, заперев за собой дверь. Каждый шаг был борьбой с самим собой, с теми демонами, что шептали мне о том, что я недостоин её. Но в глубине души я знал: она пробуждает во мне чувства, о которых я никогда не мечтал.
Скрип ступенек под ногами отдавался в тишине подвала, как удары похоронного колокола. С каждым шагом я всё глубже погружался в знакомую атмосферу сырости и безнадёжности. Здесь, внизу, под покровом земли и безразличия, царили свои законы и порядки.
Подвал «Ангела» видел многое, но использовался для подобных целей крайне редко. Лишь в тех случаях, когда требовалось преподать особенно жестокий урок, когда слова теряли всякий вес. Кай Паркер заслужил оказаться в этой комнате, лишённой окон и жалости.
Тяжёлая дверь захлопнулась, отрезая меня от мира музыки и похоти. Влажный воздух подвала ударил в лицо запахом плесени и страха. С каждым шагом моя тьма сгущалась, поглощая остатки сомнений.
Комната, где я собирался преподать Паркеру урок, встретила приятным полумраком. Единственная лампочка под потолком отбрасывала тень на силуэт Кая, привязанного к стулу. Ни окон, ни пощады. Его самодовольное лицо, которое я привык видеть на светских раутах, сейчас было бледным, губы нервно подрагивали, а в глазах плескался страх. Заметив меня, он попытался изобразить подобие улыбки, но вышло жалко и фальшиво.