– Значит, Сновидение – это эмблема рода? Значок, позволяющий отличать своих от чужих? Свою землю от чужой?
– Да, но не только, – сказал Аркадий.
Каждый человек-валлаби верил, что происходит от общего праотца-валлаби, который является Предком всех других людей-валлаби и всех ныне живущих валлаби. Следовательно, валлаби – его братья. Убивать их ради мяса – братоубийство и каннибализм.
– И все же, – настаивал я, – этот человек такой же валлаби, как британцы – львы, русские – медведи, а американцы – белоголовые орланы?
– Сновидением, – отвечал Аркадий, – может стать любое существо. Даже вирус. Можно иметь Сновидение ветряной оспы, Сновидение дождя, Сновидение пустынного апельсина, Сновидение вшей. В Кимберли кто-то обзавелся даже Сновидением денег.
– Ага, у валлийцев есть лук-порей, у шотландцев – чертополох, а Дафна превратилась в лавр.
– Ну да, старая как мир песня, – сказал Аркадий.
Он продолжил рассказ. Считалось, что каждый Предок-тотем, путешествуя по стране, рассыпа́л вереницу слов и музыкальных нот по земле, рядом со своими следами, и эти линии, «маршруты Сновидений», опутывали весь континент и служили путями сообщения между самыми удаленными друг от друга племенами.
– Песня, – говорил Аркадий, – являлась одновременно и картой, и указателем направления. Если хорошо знаешь песню, то найдешь дорогу в любом месте страны.
– И человек, отправившийся в Обход, всегда шел вдоль одной из этих песенных троп?
– В старые времена – да, – подтвердил Аркадий. – Теперь ездят на поезде или на машине.
– А если собьется со своей песенной тропы?
– Нарушит границу. За такое в него могут метнуть копье.
– Но пока он строго держится маршрута, ему всегда будут встречаться люди, у которых общее с ним Сновидение? То есть, по сути, своих братьев?
– Да.
– И он вправе ждать от них радушного приема?
– А они – от него.
– Выходит, песня – это нечто вроде паспорта и талона на обед?
– Опять-таки все гораздо сложнее.
По идее, всю Австралию можно считать музыкальной партитурой. Едва ли нашлась бы во всей стране хоть одна скала или речушка, которая осталась невоспетой. Наверное, можно рассматривать Тропы Песен как бесконечные строки местных «Илиад» и «Одиссей», извивающиеся, как длинные макароны, то в одну, то в другую сторону, и каждый эпизод этих эпических поэм толковать с помощью геологических понятий.