– Под словом «эпизод», – спросил я, – ты имеешь в виду «священное место»?
– Ну да.
– Вроде тех, что ты включаешь в отчет для железнодорожников?
– В некотором роде, – сказал он. – В буше можно ткнуть куда угодно и спросить у аборигена, который идет с тобой: «А тут что за история?» или «Кто это?». Скорее всего, он ответит: «Кенгуру», «Волнистый Попугайчик» или «Бородатая Ящерица» – в зависимости от того, какой Предок там проходил.
– А расстояние между двумя такими местами можно рассматривать как отрывок песни?
– Вот здесь и кроется, – ответил Аркадий, – причина всех моих споров с железнодорожниками.
Одно дело – уверить землемера в том, что груда валунов – это яйца Радужной Змеи, а глыба красноватого песчаника – печень пронзенного копьем Кенгуру. И совсем другое – убедить его в том, что невзрачная полоска гравия – музыкальный аналог сто одиннадцатого опуса Бетховена.
Создавая мир своим пением, продолжал он, Предки становились поэтами в исконном смысле этого слова: ведь poesis означает «творение». Ни один абориген не мог и помыслить, что сотворенный мир был хоть в чем-то несовершенным. В его религиозной жизни имелась единственная цель: сохранить землю такой, какой она должна быть всегда. Человек, отправлявшийся в Обход, совершал ритуальное странствие. Он ступал по стопам своего Предка. Пел строфы, сложенные Предком, не изменяя в них ни единого слова, ни единой ноты – и тем самым заново совершая Творение.
– Иногда, – говорил Аркадий, – я везу своих стариков по пустыне, мы подъезжаем к гребню дюн, и все они вдруг принимаются петь. «Что поете, народ?» – спрашиваю я, а они в ответ: «Поем землю, босс. Так она быстрее показывается».
Аборигены не понимают, как земля может существовать, пока они ее не увидят и не «пропоют», – как во Времена Сновидений не было земли до тех пор, пока Предки ее не воспели.
– Выходит, прежде всего земля должна существовать как умственное понятие? – спросил я. – А затем ее нужно пропеть? Только после этого можно говорить о том, что она существует?
– Верно.
– Иными словами, «существовать» означает «восприниматься».
– Да.
– Подозрительно похоже на опровержение материи у епископа Беркли.
– Или на буддизм чистого разума, – ответил Аркадий. – Там мир тоже видится наваждением.
– В таком случае четыреста пятьдесят километров железа, которое разрежет на куски бессчетные песни, должны вызвать у твоих стариков настоящее умственное расстройство.