Немецкий часовой с насупленной на нос каской обмяк и рухнул за мгновение до того, как в луче прожектора серебром вспыхнула мёрзлая трава у него под ногами. Но вспышка прожектора обнаружила привычный чёрный контур на положенном месте, так что наблюдатель на вышке не забеспокоился.
Со своего места, с поста, обустроенного больше для порядка, чем из необходимости (тут и без того было слишком людно, чтобы можно было вообразить, что какой-нибудь русский диверсант сунется в самую рабочую суету складов «Kriegsmarine»), – со своего поста гефрайтер в наглухо застёгнутой шинели видел всё.
Видел, как поодаль по узким железным трапам скатываются в подземные казематы ребристые бочки со штамповкой имперского орла на торцах. Как ещё дальше те же или подобные им бочки откатывают к «Минному» пирсу, где подскакивают на невидимых чёрных волнах приземистые катамараны «Зибель», клюя низкое небо стволами спаренных зенитных автоматов. Видел, как раскачиваются оранжевые пятна жестяных фонарей, а временами даже слышал, как стонут пайолы под коваными сапогами. Причал, теряющийся во мраке, вдруг обозначался белой бахромой штормовых волн. И настырно, и непрерывно, как в дымоходе, с дребезжанием вьюшки, всё воет и воет ветер; ревёт невидимое в ночной мгле море…
Впрочем, здесь, на оконечности Керченского залива, это всё ещё только отголосок беспрестанных осенних штормов, кипящих в проливе, как в ведьмином котле. В жёлтых пятнах пляшущего света суетятся чёрные комбинезоны техников; отливая сталью, развеваются полы солдатских шинелей и напрасно пытается спрятать горло в отороченном мехом вороте начальник инженерной службы.
– Сколько принято, Гельмут? – простуженным сипом спрашивает он у юного фейнриха службы вооружений.
– Ещё 3,5 тонны, герр зондерфюрер[2].
Тот качает тульей фуражки с наушниками. «Хотелось бы больше…»
Именно быстроходные баржи и паромы – бронированные, вооруженные лучше иного русского «сторожевика», – обеспечивают безопасность немецкого берега перед лицом нависшей угрозы.
Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов отмечал, что
«…несмотря на превосходство Черноморского флота на море, здесь, в узком и мелководном Керченском проливе, мы оказались в весьма затруднительном положении. Крупные корабли в проливе плавать не могли из-за минной опасности и угрозы с воздуха. Немцы же к этому времени сосредоточили в районе Керчи несколько десятков быстроходных десантных барж… Эти небольшие суда, специально построенные для действия в узостях, были хорошо бронированы и имели сравнительно сильную артиллерию. Наши катера были слабее их в вооружении, и им приходилось считаться с этим. Не случайно командующий флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский в пылу полемики однажды официально донёс в Ставку и мне, что ему приходится в Керченском проливе “драться телегами против танков"…»