Большего я не успела разглядеть: мы проехали.
– Может, ещё достанут кого живого, – тихо, про себя, сказала мать.
– Налёт был позапрошлой ночью, – не оборачиваясь, ответил Николай Иванович довольно резким тоном, – ищут не только живых. Нельзя допустить антисанитарии. Понимаем?
Мать только кивнула, хотя он не мог видеть. А товарищ Бродов, сменив тон, спросил с искренним интересом:
– Как в Ленинграде? Сильно бомбят?
– Были налёты и ночью, и днём, но самолётов не много прорвалось: отбили, – сказала мать. – Так и не особенно заметно, где что напакостили.
Тут наш автомобиль, проехав по дуге, покатил по какой-то короткой, широкой улице резко под уклон, и перед нами открылась просторная площадь. Асфальт кое-где раскрашен разноцветными пятнами, посередине – снят, и в неглубокую яму установлены зенитные орудия. На них я и в Ленинграде насмотрелась. Ещё дальше, за зенитками, происходило что-то необыкновенное. Там виднелся огромный чёрный силуэт самолёта, и его опоясывала по широченному периметру исполинских размеров очередь. Люди продвигались достаточно быстро, и лишь у самого самолёта движение очереди замедлялось.
– Я и забыл! – качнул головой товарищ Бродов. – Владимир, помедленнее, пожалуйста! – он вполоборота развернулся к нам. – Это Юнкерс, его сбили на подлёте к городу и, вот, привезли показать москвичам.
Мы уже медленно катили мимо очереди, и я вовсю вытягивала шею, чтобы разглядеть получше возвышавшийся над спинами и головами заинтересованных граждан вражеский самолёт. По моему лицу, наверняка, можно было легко прочитать, как я хочу выскочить из машины и присоединиться к организованным в громадную очередь зевакам. На мать я не оборачивалась, боясь оторваться хоть на секунду от зрелища за окном. Она, думаю, справилась со своим любопытством так, что его было и не заметить: она умеет.
– Сейчас времени нет: нужно скорее вас разместить, меня ждут дела, – тоном, не предполагавшим возражений, сообщил товарищ Бродов, будто отвечая на мою молчаливую гримасу. – Но позже вы обязательно сюда вернётесь, чтобы подойти к самолёту. Хорошо? Он простоит не менее недели.
Тут с другой стороны от машины из-за громоздкого серого здания показались башни Кремля, и наше внимание всецело переключилось на них. Я с замиранием сердца ждала: вот сейчас увижу рубиновые звёзды! Но ни на одной башне ни единой звезды так и не разглядела. Более того, башни были размалёвны какими-то тусклыми, разноцветными пятнами, на стенах – грубые изображения многоэтажных домов, зубцы скрыты деревянными навесами. Однако стоило немного привыкнуть, и очертания Кремля проступили отчётливо, стало видно, какой он цельный и могучий. Крупное здание впереди по ходу движения я вначале приняла за два небольших особнячка.