– Данил, прекрати! – я почти сорвалась на крик, но тут же одернула себя. Вокруг гуляли дети, мамочки косились в нашу сторону, некоторые шептались, бросая на нас заинтересованные взгляды. – Не здесь. И не сейчас! Ты пугаешь его.
Матвей, словно почувствовав напряжение, начал суетиться на руках, его губы искривились, и он едва не заплакал. Я принялась гладить его по спине, шепча успокаивающее:
– Всё хорошо, малыш. Всё хорошо, мама рядом.
Но Данил не отступал, и его следующий вопрос разрезал воздух, как удар хлыста:
– Это мой сын? Скажи мне правду!
Я посмотрела на него, борясь с комком в горле, и нашла в себе силы выдохнуть:
– Данил, уйди. Я не собираюсь ничего обсуждать здесь, на детской площадке.
– Правду, Лиз, я жду.
– Правду? – прищурилась я. – Это мой ребенок и только мой, доволен?
– Ты думаешь, я поверю, что он не мой? – он сжал кулаки, его голос чуть повысился, и несколько детей на площадке удивленно обернулись.
– Хватит! – я почти прошипела. – Ты хоть понимаешь, что делаешь?
– Лиза, я понимаю только одно: ты скрыла от меня ребенка! – он опустил глаза на Матвея, и его лицо на мгновение дрогнуло. В глазах бывшего промелькнули целый ураган эмоций: шок, непонимание, а потом какая-то странная смесь осознания и решимости. – Ты даже не дала мне шанса…
– Данил, не начинай! Ты не имеешь права меня в чём-то обвинять! – мой голос стал жёстким, я почувствовала, как напряжение сдавило грудь.
Он замолчал, но его взгляд оставался пронзительным, словно он искал ответы, которые я не могла ему дать прямо сейчас. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, схлестнулись взглядами в неравной битве. На этом поле боя ему не победить, я любого порву за своего ребенка.
Я уже давно не та Лиза, которую он знал.
Наконец, Данил выдохнул, словно борясь с собственным гневом, и его голос, чуть спокойнее, прорезал тишину:
– Хорошо. Не здесь. Не сейчас. Но мы должны это обсудить, Лиза. Скажи мне, где и когда мы встретимся, – голос Данила был напряжённым, словно он боролся с собой, чтобы не сорваться.
Его взгляд прожигал, и в этом взгляде был целый спектр эмоций – от гнева до растерянности.
Он выдержал паузу, а потом добавил:
– Желательно сегодня.
Я сглотнула, чувствуя, как все мои нервы натянуты до предела.
Мои пальцы дрогнули, крепче сжимая Матвея. Он зашевелился на руках, но мне казалось, что я не могу его отпустить, будто только эта близость с сыном помогает мне не разлететься на осколки.