– Нет, сегодня не получится. У меня все выходные заняты, – проговорила я с трудом.
– Лиза! – рыкнул он так, что я вздрогнула, а Матвей испуганно дёрнулся и захныкал.
Я резко подняла на Данила взгляд, почувствовав, как горячая волна гнева поднимается от груди к горлу.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, понял? – я выплюнула эти слова, указывая на него пальцем.
Данил чуть приподнял брови, удивлённый моей резкостью. Его челюсть напряглась, но он молчал.
Я шагнула назад, чтобы создать хоть какую-то дистанцию, и уверенно продолжила:
– В понедельник я буду по работе в городе. Можем встретиться в шесть часов вечера в кофейне напротив офиса «Северного Брау». Это единственное время, когда я могу.
Его глаза потемнели, словно он хотел сказать что-то резкое, но вместо этого глубоко вдохнул. Короткий кивок, быстрый взгляд на Матвея – и его лицо вдруг стало другим. В этом взгляде больше не было злости, только нечто странное: недоверие, любопытство и… нежность?
Он помедлил, словно хотел что-то добавить, но сдержался.
– Хорошо. До встречи, Лиз, – коротко бросил он, развернулся и зашагал прочь, оставляя за собой напряженную тишину.
Я смотрела, как он уходит, чувствуя, как внутри всё опустело. Напряжение, которое сдавливало меня со всех сторон, наконец начало отступать, но оставило за собой лишь дрожь в коленях.
Матвей что-то лепетал о качелях, его голос был таким хрупким и безмятежным на фоне бурлящих внутри эмоций.
Когда мужская фигура исчезла за воротами детской площадки, я позволила себе наконец выдохнуть. Матвей смотрел на меня своими большими глазами, а я заставила себя улыбнуться.
– Идем, малыш, – хрипло сказала я, чуть погладив его по спине, стараясь, чтобы мои руки не дрожали. – Всё хорошо.
Но внутри всё было далеко не хорошо. Я чувствовала себя словно на краю пропасти, и Данил, как буря, срывал землю у меня из-под ног. Страх за Матвея смешивался с гневом, беспомощностью и предательским облегчением, что всё закончилось хотя бы на этот раз.
Я прекрасно понимала, что это всего лишь временная отсрочка перед казнью.
Я взглянула на сына, который уже смотрел на качели, не подозревая, какие волны поднимаются в душе его матери.
– Всё хорошо, малыш, – повторила я чуть тверже, будто пытаясь убедить не только его, но и себя.
И всё же внутри тлело одно обещание: я не позволю Данилу разрушить мир, в котором Матвей счастлив и защищён. Никогда.