Внезапно тишину нарушил топот копыт. К костру подъехала небольшая процессия всадников, одетых в богатые охотничьи костюмы, расшитые золотом и серебром. Впереди восседал статный мужчина, облачённый в соболью шубу и меховую шапку, украшенную перьями. Властный взгляд и гордая осанка выдавали в нем человека знатного рода. Его появление казалось кощунственным нарушением священного ритуала.
Селяне зашептались, гадая, кто это и зачем пожаловал в их скромное поселение в такой день.
Всадник остановил коня у края костра и окинул взглядом собравшихся. Его взгляд скользнул по лицам селян, словно оценивая их, пока не задержался на Ярославе, выделив её из толпы. Она, как и другие девушки, надела свой лучший наряд, но ее природная красота, внутренняя сила и гордый, неприступный взгляд выделяли ее среди всех. В ее глазах читался вызов и нескрываемое презрение.
– Мир вам, люди добрые! – произнес всадник, его голос звучал властно, но в то же время старался казаться приветливым, – Я князь Мирослав. Прибыл в ваши земли на охоту. Слышал, что здесь дичи много, да и лес знатный.
Жрец выступил вперёд, но вместо приветствия его лицо исказилось от гнева.
– Гость желанный, да не в час добрый, – пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали стоящие рядом. Более громко же произнес, обращаясь к князю. – Милости просим, князь Мирослав! Рады гостю на нашей земле… в другой день. Сегодня у нас день Марены, проводы зимы. Негоже кровь лить и охоту затевать в праздник, посвященный Той, что любит запах смерти и холода. Нежели забыл древние законы, князь?
Мирослав кивнул, спешился и передал поводья слуге, совершенно проигнорировав слова жреца, словно они были пустым звуком, – Благодарю за приглашение. С удовольствием присоединюсь к вашему празднику.
Князь Мирослав подошёл к костру, его взгляд снова скользнул по Ярославе. Он одарил ее обворожительной улыбкой, уверенный, что покорит сердце деревенской девицы одним лишь своим появлением. Он ожидал, что она смутится, зардеется или польстится на его знатное происхождение и богатство.
Но Ярослава не дрогнула. Она встретила его взгляд своим, холодным и пронзительным, словно два осколка льда. В ее глазах не было ни смущения, ни заискивания, лишь твердая решимость и нескрываемое презрение. Она не была одной из тех деревенских простушек, которые падали в обморок от вида знатного господина.