Мирослав, привыкший к всеобщему обожанию и покорности, на мгновение растерялся. Его самоуверенная улыбка дрогнула, и в глазах мелькнуло удивление. Он ожидал чего угодно, только не такого отпора. Быстро взяв себя в руки, он решил, что это лишь игра, вызов, который он с удовольствием примет. Что ж, тем интереснее будет завоевать эту неприступную красавицу.
Праздник продолжался. Селяне, несмотря на тягостное предчувствие и недовольство появлением князя, старались соблюдать обычаи и обряды. Они угощали князя Мирослава и его свиту кутьей, пирогами и медовухой, но в их движениях и словах чувствовалась сдержанность и натянутость. Мирослав, в свою очередь, продолжал притворяться заинтересованным в их скромных делах, хотя в его глазах читалось превосходство и скука. Он задавал вопросы об урожае, о зверях, обитающих в окрестных лесах, о местных обычаях, но его мысли были заняты лишь одним – как покорить строптивую девицу.
Когда Велес начал возносить молитвы Марене, прося ее о милости и защите, Мирослав демонстративно зевнул, чем вызвал гневный шепот среди селян. Ярослава метнула на него испепеляющий взгляд, но князь лишь усмехнулся в ответ. Он явно наслаждался тем, что нарушает их покой и демонстрирует свою власть.
Когда обряды подошли к концу, и костёр начал догорать, Мирослав, дождавшись удобного момента, снова подошёл к Ярославе.
– Я всё же надеюсь, что ты позволишь мне узнать тебя поближе, Ярослава, – проговорил он тихим, бархатным голосом, стараясь очаровать ее, – Ведь в такой прекрасной девушке, как ты, должно быть много интересного.
Ярослава отступила на шаг, соблюдая дистанцию.
– Не думаю, что это хорошая идея, князь. Ваши пути и мои никогда не пересекутся, – отрезала она, и, не дожидаясь ответа, гордо развернулась и ушла в Велеса, отзываясь на его окрик, оставив Мирослава в ярости и недоумении. Он не привык к отказам, и эта деревенская девица посмела бросить ему вызов.
Жрец, облаченный в белые льняные одежды, расшитые золотыми нитями, поднял руки к небу, теперь уже усыпанному первыми звездами. В его голосе звучала торжественность и мощь:
– Свершилось! Дары приняты, боги довольны! Да будет ночь благосклонна к нам, смертным! Объявляю ночные гулянья!
Толпа взорвалась ликованием. Зазвучали бубны, свирели и гусли. Вокруг костра закружились хороводы, лица озарялись отблесками пламени. Молодежь, опьяненная свободой и духом праздника, пела, танцевала, пила медовуху из больших деревянных кружек. В их песнях звучала надежда на богатый урожай, на крепкую любовь, на счастливую жизнь.