Самое сложное – сделать первый шаг. Тот самый, который превратит навязчивые мысли в реальность и не оставит возможности отступить. И, вопреки всем разумным сомнениям, я готова сделать его. Готова перестать доказывать, что все еще впереди и искупление ожидает меня уже завтра. Все уже давно понятно. Это конец. И если конец неизбежен, я, по крайней мере, хочу выбрать его сама.
Пакеты уже падают на пол. Взгляд прикован к рельсам. Ровно через тридцать секунд по ним промчится грохочущий поезд, и тогда я сделаю шаг.
Шаг.
Просто один шаг.
Просто надо сделать один шаг.
Забыть все и сделать шаг.
А ведь недавно я и не мечтала о метро в городе.
Почему я думаю не о том? Надо думать только об этом самом шаге.
Шаг.
Шаг.
Голова забита моментами из прошлого. Первая поездка за пределы Мюлуза, где я чувствовала свежесть далекого города. Солдатские песни, которые согревали нас в долгие и темные ночи.
Один шаг.
Единственный поход в кино на глупую комедию, смех сидящих рядом людей; я одна не умею смеяться. Длинное письмо со стихами о любви, долго лежавшее среди старых коробок.
Лишь шаг.
Нежные объятья тех, кто смог пережить ужас вместе со мной, те отчаянность и надежда, которые они вкладывали в каждое движение рук. Горящие глаза дочери… До того, как она поняла, насколько ненавидит меня.
Один шаг. И я его делаю.
Старый коричневый диван с тремя сидящими на нем людьми. Он совсем не вписывался в удушающе белую комнату, похожую на приемный покой в больнице. Тот факт, что диван – единственная мебель в комнате, смущал еще больше. Он маленький, и сидящие на нем люди невольно прикасались друг к другу. Из-за этого их движения были скованными и неловкими. Мужчина рвал шов подлокотника, который, похоже, не в первый раз подвергался такой пытке, и смотрел на стену остекленевшим взглядом. На нем были свободная белая футболка и классические брюки со стрелками. Старушка, сидящая рядом, наблюдала, как мужчина терзает бедную мебель, и изо всех сил старалась не сделать ему замечание. Она боролась с этим желанием, недовольно кутаясь в вязаный кардиган и поправляя подол юбки тускло-синего цвета. Но даже так это было сложно, потому что ее раздражали и скрип кожаной обивки, когда ее касался мужчина, и трясущаяся нога мальчика, постукивающего по полу носком лакированной туфли. Самый младший из всех голубыми глазами сканировал окружение, не обращая внимания на порождаемый им шум.