Когда поезд наконец въехал в Киселёвск, Марина почувствовала, как сжалось её сердце. Город, казалось, сошёл со страниц старого фотоальбома. Башни церквей с зелёными куполами, покрытые слоем снега, словно пытавшегося скрыть их истинный цвет. Дома с резными наличниками, облупившейся штукатуркой и окнами, защищёнными деревянными ставнями. Даже фонари на улицах были старыми, с матовыми стеклянными абажурами, которые едва пробивались сквозь белую пелену снега. Воздух здесь пах мазутом и сыростью, и Марина, привыкшая к запахам метро и кофеен, закашлялась, вдыхая этот чуждый аромат.
Она взяла такси, водитель которого молчал, как и мужчина в поезде, и всё время поглядывал в зеркало заднего вида, словно боялся, что увидит что-то у себя за спиной. Гостиница «Сибирь» встретила её запахом старой мебели и плесени. В её номере, расположенном на втором этаже, стояла железная кровать с тонким матрасом, комод с трещинами и окно, из которого открывался вид на церковь. Штукатурка на стенах местами отвалилась, обнажив кирпичи, и Марина заметила, что на них, словно паутина, проступили тонкие трещины. Она села на кровать, достала ноутбук и начала составлять план осмотра зданий, но каждые пять минут оборачивалась, ожидая, что за спиной появится чья-то тень.
На следующее утро она отправилась в кафе «У Бориса», чтобы позавтракать. Местные говорили, что это старейшее заведение в городе, и действительно, стены здесь были обиты потрескавшейся кожей, а столы – из тёмного дуба, покрытого царапинами и пятнами от кофе. За стойкой стояла пожилая женщина с резкими чертами лица, которая, увидев Марину, нахмурилась. «Чай или кофе?» – буркнула она. Марина заказала кофе, но вместо горячего напитка получила чашку чёрного чая с кусочками сахара, которые не таяли даже в горячей жидкости.
Сидя за столиком, она услышала, как за соседним столиком двое мужчин в тёплых вязаных шапках и толстых свитерах разговаривали о шахте. «Там уже сто лет никого нет, – говорил один, – но слышишь? По ночам, если прислушаться, доносятся голоса. Как будто они всё ещё там…» – «Не болтай чепухи, – перебил его второй, – это ветер гуляет по трубам». Марина усмехнулась, но улыбка мгновенно исчезла, когда она увидела, что их руки дрожат, словно от холода, а в глазах мелькнуло что-то похожее на страх.