– Не хочу и всё, – уже более неуверенно буркнул мальчишка, не ожидавший прихода отца, и поспешно слез с кровати.
Жестом отослав склонившуюся в поклоне няню, консорт Цеймарра продолжал вопросительно смотреть на смутившегося под его взглядом сына. Подождав, пока тот самостоятельно разберётся с одеждой, не торопя мальчика, Алан повторил вопрос:
– Итак, Арвел, почему же ты не хочешь учиться?
– А зачем? – Мальчик упрямо вскинул подбородок. – Я же не такой, как вы, все это говорят. Зачем мне учиться?
– И чем же ты принципиально отличаешься?
– Ну-у, – Он замолчал, кусая губы, – отличаюсь, вот Грайн, он же другой, его все любят, а я…, – Принц снова замолк, разглядывая пол.
Алан присел на корточки и заглянул сыну в глаза. С возрастом они совсем побелели, зрачок чёрной точкой выделялся на почти незаметной радужке, белоснежные волосы вились мелкими кудряшками, как у матери.
– Тебя тоже все любят, мы все разные.
– Нет, – Мальчик поднял на отца слишком серьёзный для его возраста взгляд, – я не похож на вас.
– Почему же? – Алан потянул себя за седую прядь. – Видишь, ты просто в меня пошёл, а Грайн в маму.
– Они говорят, что я зло, что я проклят, – На глазах мальчика набухли слезы, которые Арвел сердито растер кулаком.
– Глупости! И кто это говорит?
Мальчишка насупился и отвернулся, на что Алан лишь вздохнул. Можно подумать он сам не слышал этих разговоров… Кого он хочет обмануть, сын вырос и уже понимает гораздо больше, чем хотелось бы. Оградить его от этих пересудов не смогло ни положение, ни дворцовые стены. А ведь его сила ещё даже не проявилась, Алан сам с опасением ждал, когда же проснётся магия смерти, втайне надеясь, что это лишь домыслы и догадки, но знакомый холодок, которым пока почти неощутимо веяло от будущего некроманта, не оставлял шансов. Его собственная сила проявилась впервые лет в пять, спонтанно, но у всех маленьких магов срок первой инициации немного да различался. Например, Орнадо Алан гонял года два, пока тот не смог, наконец, дать сдачи. Ну а полностью магический дар разворачивался к пятнадцати годам. С Арвелом же никто не знал, чего ожидать. Алан помнил ту немую сцену шесть лет назад, помнил своё собственное состояние, слёзы на ресницах Танны, молчаливый ужас целительницы, замешательство Таргиента. Помнил предложение отправить первенца на воспитание подальше от столицы, спрятать его, не показывая людям. Помнил и вариант «убить младенца, пока не поздно», поступивший от одного из придворных, и как его самого от убийства успели удержать лишь волей случая. Помнил он и слова Гроноса о равновесии сил жизни и смерти и предупреждение, что справляться с этим придётся самостоятельно. Помнил и понимал, что это его вина в том, что вынужден слышать его растущий изгоем сын, которого сторонится даже собственная мать, проводя больше времени с их вторым ребёнком, четырёхлетним Грайном, рыжим и зеленоглазым. Боги ничего не забывают и не прощают.