– Именно.
– Признаться, я уже не различаю, что нам подвластно, а что нет, – вставила Алира. – Мне чудится, словно я – персонаж книжки, целиком находящийся в заложниках у заранее прописанного сюжета. Вы набросали одной вам известный сценарий. Вы манипулируете мной, моими друзьями, балансирами, да самим ходом истории в придачу! Вы играете в какую-то свою игру, а мы выступаем в качестве разменных фигур, вынужденных слепо вам повиноваться. А иначе никак, ибо весь мир на кону! Меня тошнит от вас и от ваших методов. Я – не марионетка. Я – живой человек! Равно как и Эдвин с господином Ноланом. И Ульрих на правах разумного создания тоже не обязан вам беспрекословно подчиняться. Поэтому кончайте юлить и будьте с нами откровенны!
– Вы умеете быть настойчивой, госпожа Алира, – отметила Земля-Мать, – хотя толком и не осознаете, о чем меня просите. Хотите правду о детях Универсума? У меня не получится чего-то важного добавить к сказанному Кроном. Да, есть Ордос, есть Каос. Да, они путешествуют по обитаемым мирам и ведут между собой бесконечное соревнование. Да, сыновья Универсума неимоверно могущественны. И да, их незримое присутствие ощущается в нашем мире. Прямых свидетельств тому нет. Я выявила Ордоса и Каоса чисто логическим путем. С момента возникновения первой визской цивилизации время от времени проявлялась некая сила, движущая народы либо в направлении порядка, либо в сторону хаоса. Обозначенная сила действует скрытно. Использует подставных лиц. Устами политиков и мыслителей-философов распространяет определенные идеи в обществе. Идеи позже укореняются в умах обывателей, преобразовываясь в нормы морали, этики, в обычаи и традиции, в религиозные догматы, в исходящие от государства законы… Взять, к примеру, простейшую установку: «Не убий». Намеренно лишать жизни другое разумное существо плохо с нескольких точек зрения. В просвещенном обществе, основанном на маломальском взаимном уважении, убийство осуждается большинством населения с позиции нравственности. Множество религиозных текстов содержат недвусмысленный запрет на нарушение данной этической нормы, тем самым письменно закрепляя и без того разделяемую подавляющей частью народа идею, вдобавок вселяя страх за неисполнение сего запрета посредством обещания вечных мук, гарантированных убийце в загробной жизни. Ну а на тот случай, ежели гипотетические страдания после смерти не внушают преступнику достаточного трепета, предусматривается уголовное наказание в виде казни или длительного лишения свободы. Иначе говоря, идея одна, а социальных норм она порождает кучу. С течением лет таких идей становится больше. Исходные установки видоизменяются и обрастают подробностями. Появляются исключения, в том числе и из казавшихся незыблемыми правил. Убивать – плохо. Зато причинять смерть в результате самообороны – нормально. Пристукнуть соседа – нехорошо, а прикончить врага на войне – в порядке вещей. Я уж молчу об убийстве иноверца, осмелившегося поставить под сомнение существование