Минуты проходили в нерушимой тишине. В комнате было так тихо, что миссис Ирвин слышала слабый треск, издаваемый горящими углями в латунном сосуде рядом с ней. Сквозь перфорированную крышку вырывались струйки серо-голубого дыма, и она завороженно наблюдала за ними, такими легкими они казались, словно змеи, ползущие по зеленым драпировкам.
Так она и сидела, все еще беспокойно постукивая ногой, но ее взгляд был прикован к гипнотическим движениям дыма, когда, наконец, в комнату проник звук из внешнего мира. Церковные часы пробили семь часов, их звон вторгся в тишину лишь в виде приглушенного гула. Почти одновременно с последним ударом откуда-то издалека донеслась более сладкая нота серебряного гонга.
Миссис Ирвин вздрогнула, и ее взгляд мгновенно обратился в сторону задрапированной зеленью стены перед ней. Ее зрачки внезапно расширились, и она крепко стиснула руки.
Свет над ее головой погас.
Теперь, когда наступил момент, которого она ждала со смешанной надеждой и ужасом, давно сдерживаемые эмоции грозили одолеть ее, и она дико задрожала.
Из темноты забрезжил неясный свет, и в нем показалась какая-то фигура. По мере того, как свет усиливался, создавалось впечатление, что часть стены стала прозрачной, открывая внутреннее убранство комнаты, где в массивном кресле из черного дерева сидела фигура. Это был восточный человек в богатой одежде и белом тюрбане. Его длинные тонкие руки цвета старой слоновой кости лежали на подлокотниках кресла, а на первом пальце правой руки сверкало большое кольцо-талисман. Лицо сидящего мужчины было опущено, но из-под тяжелых бровей на нее неподвижно смотрели его ненормально большие глаза.
Свет был настолько тусклым, что разглядеть детали было невозможно, но в том, что чисто выбритое лицо мужчины с этими удивительными глазами было поразительно и интеллектуально красивым, сомневаться не приходилось.
Это был Казмах, чтец снов, и, хотя, миссис Ирвин уже видела его раньше, его статная осанка и странность непоколебимого взгляда привели ее в неописуемый восторг.
Казмах слегка приподнял руку в знак приветствия: в приглушенном свете блеснуло большое кольцо.
– Расскажи мне свой сон, – раздался любопытный насмешливый голос, – и я прочту его предвестие.
Такова была формула, с которой Казмах начинал все беседы. Он говорил с легким и не слишком музыкальным акцентом. Он снова опустил руку. Взгляд блестящих глаз оставался прикованным к лицу женщины. Увлажнив губы, миссис Ирвин произнесла.