– Она просто дезориентирована, – Александр Маркович повернулся к ним, и в его глазах читалось предупреждение. – Это естественно. Ей нужно время.
Но когда Маша вернулась через час, её походка была уже увереннее, словно она не вспоминала, а заново учила своё тело двигаться. На её губах играла странная улыбка, и Андрей заметил, как она украдкой слизнула что-то тёмное с уголка рта.
В машине по дороге домой она попросила остановиться у старого кладбища. "Просто хочу посмотреть", – сказала она таким тоном, будто пробовала человеческие интонации на вкус. Александр Маркович счастливо согласился, не замечая, как её глаза на мгновение вспыхнули золотом, когда они проезжали мимо свежей могилы.
Андрей открыл Книгу той ночью, в тишине своей квартиры. На страницах проступали новые слова, написанные как будто ржавчиной:
"Они возвращаются не целиком. Части их остаются по ту сторону, и пустоты заполняются чем-то иным. Чем-то голодным."
За окном начинал падать снег. В октябре.
"В глазах вернувшихся отражается бездна. И чем дольше они здесь, тем глубже становится эта бездна, пока не начинает смотреть в ответ."– Из дневника пропавшего Хранителя
Дом Искателей всегда казался Андрею средоточием времени – старые фотографии на стенах, пожелтевшие документы в шкафах, артефакты, хранящие отголоски прошлого. Но теперь, наблюдая за тем, как Маша изучает семейные альбомы, он чувствовал, что само время словно искривляется вокруг неё.
Она сидела в библиотеке третий час, перелистывая страницы с методичностью механизма. Её пальцы задерживались на фотографиях похорон, поминальных служб, кладбищенских процессий. В такие моменты воздух вокруг неё становился густым и холодным, как вода в глубоком колодце.
– Расскажи мне о них, – попросила она Елену Павловну, указывая на групповой снимок. – О тех, кто ушёл.
Елена Павловна, хранительница архивов Искателей, начала рассказ о старых членах общества. Андрей заметил, как с каждым упоминанием смерти глаза Маши становились всё ярче, словно в них загорались крошечные золотые искры.
– А эта фотография… – Елена Павловна закашлялась, её голос внезапно охрип. – Простите, что-то мне нехорошо…
– Продолжайте, – в голосе Маши появились новые обертоны, низкие и вибрирующие. – Расскажите мне о их последних минутах.