– Почему ты не остановила нас раньше? – спросил Андрей, чувствуя тяжесть Книги в своей сумке.
– Мы пытались. – Она горько усмехнулась. – Но Искатели всегда считали, что могут контролировать силы, которые древнее самого времени. Александр Маркович был одержим идеей вернуть дочь. А теперь…
Её прервал звук сирены – из больницы выезжала очередная скорая. Андрей похолодел, узнав за рулём знакомый силуэт в белом платье.
– Она становится небрежной, – прошептала Вера. – Уже не пытается скрывать свой голод.
В доме Искателей они застали хаос. Трое новых членов общества были без сознания – такие же бледные, как Елена Павловна. На их шеях виднелись странные отметины, похожие на следы пальцев, но слишком длинных, с лишними суставами.
Маша нашлась в часовне, куда раньше члены общества приходили медитировать. Она сидела среди свечей, и их пламя изгибалось в её сторону, словно тянулось к ней.
– Столько скорби здесь, – произнесла она голосом, который звучал как множество голосов одновременно. – Столько сладкой, восхитительной боли. Они приходят сюда молиться, плакать, вспоминать мёртвых. Это… опьяняет.
Её тело начало меняться, когда она говорила. Суставы выгибались под невозможными углами, кожа становилась прозрачной, как у глубоководного существа. Сквозь неё просвечивали кости, которые двигались и перестраивались.
– Прекрати! – Андрей выставил Книгу перед собой как щит. Она пульсировала в его руках, страницы сами раскрывались, исторгая волны золотого света.
Существо, которое уже едва напоминало Машу, зашипело. На мгновение его форма расплылась, являя проблески истинного облика – бесконечная спираль плоти и глаз, геометрия, от которой болел разум.
– Андрей? – голос Александра Марковича прозвучал от двери. Он застыл, глядя на сцену перед ним. – Что ты делаешь с моей…
Его голос оборвался, когда существо повернулось к нему. В тусклом свете часовни было видно, как его дочь одновременно улыбается тремя ртами, расположенными спиралью.
– Папа, – произнесло оно голосом Маши, но под ним звучали другие голоса, древние и голодные. – Я просто… скучала по дому.
Книга в руках Андрея раскрылась на новой странице. Слова проступали как раны:
"Оно питается не только жизненной силой. Каждая непролитая слеза, каждый подавленный крик, каждый момент отрицания очевидного – всё это делает его сильнее. Слепая любовь – его любимое блюдо."