И это далеко не единственный способ погибнуть во время грозы. Бывает, что зеленые искры начинают прыгать с коровы на корову, сея страх. Вскоре и лошадь под человеком начинает пугаться, и достаточно одного хорошего раската грома, чтобы все четвероногие создания понеслись прочь. Если в этот момент упасть с лошади, нечего будет даже хоронить.
Такие ободряющие мысли крутились у меня в голове, когда я вместе с парнями гнал стадо в триста голов из долины на холм. К тому времени воздух настолько наэлектризовался, что веки покалывало, а во рту стоял металлический вкус, будто там полно медяков. Внезапно налетел яростный порыв ветра. Не засунь я поглубже ноги в стремена – улетел бы, как воздушный змей. И тут же хлынул ливень, настолько зверский, что как бы загар не смыл.
В пелене дождя передо мной возникло видение столь неожиданное, что пришлось стереть заливающую глаза воду и всмотреться, убеждаясь, что это не игра света и тени. Верховой был в котелке вместо широкополого стетсона и в черном сюртуке вместо желтого дождевика.
– Гоните скот! – кричал всадник.
Его голос я узнал еще до того, как разглядел лицо, и мое изумление удвоилось. Это был Перкинс.
Я почти не видел управляющего «ВР» на улице, а верхом – и вовсе ни разу. И тем не менее он был передо мной на Пудинге, самом смирном коняге на всем ранчо. Пудинг не отличался резвостью, зато мог похвалиться сообразительностью: завяжи ему глаза и брось на любом пастбище, к вечеру сам придет к конторе попросить сахарку. Лучшая лошадь для того, кто не очень-то смыслит в лошадях, а Перкинс явно не смыслил вообще ничего, раз выехал из замка в такую погоду.
– Гони их на высокое место! Высокое место!
– Да, сэр! – прокричал я. – Высокое место!
Перкинс кивнул, махнул рукой – мол, займись делом – и пропал во мгле.
Готовность управляющего рискнуть здоровьем и жизнью ради того, чтобы приказать мне делать именно то, чем я и без того занимался, могла бы показаться крайне глупой, будь у меня время задуматься. Но я занимался куда более насущным делом. Земля быстро превращалась в густую черную жижу, и моя пегая уже несколько раз едва не упала, увязнув в ней. Скачка в грозу – отличный способ сломать лошади ногу или ездоку шею, и оставалось лишь гадать, что произойдет первым.
Спустя то ли несколько часов, то ли несколько дней – мне уже было все едино – появился другой одинокий всадник, на сей раз Паук. Хотя обычно от него исходила одна лишь желчь, сейчас его слова показались сладчайшим медом.