– Почему? – еле слышно спросила она.
– Я не знаю, тетя Домна, – ответила девушка, перетаптываясь с ноги на ногу. Было видно, что ей неловко, но она это и не скрывала.
Я сидела на стареньком, клетчатом диване, возле печки и вязала для мамы шарф. Тогда я любила вязать. Это меня успокаивало. Как только я услышала свое имя, я отложила вязание и встала.
– Я готова, – сказала я, ликуя в душе от мысли, что это может продлить жизнь моей маме. – Пошли, Наташа.
Лия, которая сидела в кресле у окна с очередным любовным романом в руках, лишь хмыкнула и бросила на меня секундный ядовитый взгляд. Мама продолжала сидеть без движения.
Все так, как должно быть. Это правильно. Это спасет маму…. Об этом я думала, когда натягивала свои перчатки, надевала пальто и ботинки и натягивала шапку. Оглянувшись на пороге, я увидела, что моя мама плачет. Я никогда не видела, как она плачет. Никогда. В мое сердце, будто самолет врезался. Это лицо в слезах навсегда осталось в моей памяти.
Я быстро вытолкала Наташу за порог и захлопнула дверь. Было уже поздно, и дорогу нам освещала луна и несколько фонарей. Уже пахло зимой. Погода стояла противная, и жутко раздражал постоянный ледяной ветер. Не люблю октябрь.
Я часто бывала в хозяйском доме, так как моя обязанность заключалась в том, чтобы быть у всех на побегушках. Мне давали разные поручения, но только те, которые я была способна выполнить, не снимая перчаток. Меня берегли для чего-то важного и вот это важное, видимо, настало.
Я хорошо помню тот вечер. Меня сразу провели в хозяйскую спальню, в которой собрались все члены семьи Штырь. Это слегка удивило, но по моему лицу всегда было сложно распознать какие-то эмоции, а вот по лицам моих хозяев можно было понять все. Все они были недовольны и раздражительны, хотя хозяйка, которая лежала на кровати имела неоднозначный вид.
Увидев эту картину, до меня мигом дошло, зачем меня вызвали. Хозяйка заболела. И, по-моему, у нее что-то серьезное, раз в ее комнате пасется все семейство. Я не стала ничего говорить, не принято, пока тебя не спрашивают. Я сразу стянула с себя перчатки, давая всем понять, что знаю, что меня сюда позвали ни чай пить. Снять пальто и шапку мне не предложили, а разуться заставили у самого порога, чтобы не таскать в дом грязь. Хотя хозяева ходили в обуви, но у них, должно быть, грязь другая, не такая, как у меня.