– Студент Леонид Гайдай, третий курс, картина «Долгий путь», – объявили в зале и Леонид встал со своего места.
Ромм кивнул, мимоходом оглядывая студента с ног до головы. Студентом был худощавый тридцатидвухлетний юноша прилежно, если не сказать сосредоточенно, упакованный в великоватый костюм-двойку.
– Из Сибири? – смекнув по названию работы, спросил Ромм.
– Нет, просто «Долгий путь». Это по рассказам Владимира Короленко, – начал объясняться студент Леонид. – Станционный смотритель Кругликов встречает в Сибири каторжную ссыльную Раю…
Ромм заулыбался.
– Да нет, Леонид Иоффович из Сибири будете?
– Ах да, из Иркутска я.
– Интересный расклад. Земляк значит. Два иркутянина в одной комнате это уже серьёзная вещь, товарищи. Я же тоже из Иркутска родом.
Картина закончилась. Свет зажёгся. Ромм одобряюще смеялся, ещё припоминая сюжет работы.
– Вам бы, батенька, комедии снимать!
Так Леонид Гайдай попал в творческую мастерскую Михаила Ромма и через год на свет появился первый комедийный птенец Гайдая – «Жених с того света».
В киностудии и перед партийным руководством Ромм так всегда и будет Михаил Ильич. В глазах семьи, коллег и друзей он будет просто и ласково – Миша. В записках многих интервью он так и останется – иркутянин Михаил Ромм.
Глава 4. Что такое эта ваша Вача?6
За окном мельтешит тайга. Слегка дымчатая, стремительная. Краски лета смешиваются в одну большую яркую палитру. Бежит. Скорый поезд «Усть-Илимск – Иркутск». Тихо да ритмично грохочут колёса, купе задумчиво качаются в такт, пассажиры, рассевшись, отдыхают дорогой.
– Вам шах, коллега, – в одном из купе инженеры держат путь из Тайшета в Иркутск. Завтра будет съезд, отчёты и планы на пятилетку, а сегодня тихий тёплый денёк за партией в шахматы.
– Вася, не трогай мяч, приедем к бабушке – там и надуешь, – рядом в купе семья с тремя детьми стремится поскорее оказаться из Лесогорского посёлка в городе – покупаться в Иркуте, поесть мороженое на острове Юность, покататься на корабле по Байкалу.
– А где тв… ше…ть лет на Больш.... к…ном
… гд… мен… се..о…ня н… на…
Маленький серый переносной магнитофон с лиричным именем «Весна» как бы не горел сильным желанием петь, крутил плёнку с трудом, выдавая из себя вместо слов одно жужжание.
– Ну вот, приехали. А мы в Саяны как пойдём с таким? Ни музыки, ни песни, – негодующе вздыхал хозяин прибора.