С балок свисали веревки и цепи с крюками, на присыпанном песком полу виднелись засохшие багровые разводы. Окон не было, только стены, сложенные из песчаника. У дальней стены стояли стол и два стула, на нем – металлический поднос, прикрытый белой тканью. За столом сидел лысый старичок в белой шапочке и внимательно рассматривал свиток, лежавший перед ним.
Внутри находились трое мужчин с закрытыми куфиями лицами и Иван. Один из них держал в руках цепь, крепившуюся к ошейнику Ивана. Мой друг стоял на коленях. Его лицо покрывала корка засохшей крови, но рана на плече была перевязана грязным бинтом.
С улицы раздались крики, рыдания и мольбы. Через мгновение в пыточную двое слуг втащили Басиму и поставили на колени рядом с Иваном.
– Зияд должен был передать, что за каждую твою провинность будут отвечать твои друзья, – тихо сказал Кабир.
Я резко повернулась к нему, из его глаз исчезло равнодушие. В этом ужасном месте он словно ожил.
– Они ни в чем не виноваты. Это же я… – растерянно посмотрела на Ивана, но его взгляд был опущен в пол, такое ощущение, что от боли он ничего не соображал.
– Что я? – спросил Кабир вкрадчиво.
Я дрожала от страха, пальцы заледенели, а сердце рвалось из груди, подступавшие рыдания сдавили горло.
– Пыталась убить тебя. – Каждое слово было тяжелым, как камень.
Услышав меня, Басима отчаянно рванулась из рук удерживавших ее слуг и закричала:
– Нет! Господин, пощадите, я ничего не знала! Неверная мне ни о чем не говорила!
Кабир бросил на девушку презрительный взгляд, легко вздернул подбородок и один из слуг ударил Басиму по лицу. Девушка запричитала, но уже тише.
– Ты не знаешь законов Сетифа, Дина, иначе бы дважды подумала, прежде чем поднимать руку на своего господина.
Меня трясло от рыданий, от страха за Ивана и Басиму. Они не виноваты в моей глупости, только я должна понести кару, какой бы суровой она ни была.
– Пожалуйста, накажи меня. Меня, а не их, пожалуйста. Я сделаю все, что ты хочешь. Буду покорной. Я все поняла. – Сделала неуверенный шаг к Кабиру, приложив руки к груди, чтобы он не видел, как сильно они дрожат.
– В Сетифе того, кто поднял руку на своего господина, заживо скармливают голодным псам, – продолжил Кабир спокойно.
– Не-е-е-е-ет! Господи-и-и-ин! Сжалься! – снова истошно завопила Басима.
– Заткнись, – прохрипел девушке Иван, поднял на Кабира упрямый взгляд, – нравится тебе девчонок мучить, падла? Слабо с мужиком один на один остаться? Я тебя сам как пес загрызу.