– А я помню, как ты выстрелил мне в грудь, перешагнул через меня, как через падаль, и убил моего отца, – процедила сквозь зубы, смотря прямо в его черные, холодные глаза.
На лице Кабира не дернулся ни один мускул, он словно и не слышал, посмотрел на своих людей, убедился, что все они отвернулись и не смотрят на нас, и сорвал с меня никаб. Ветер моментально вцепился в мои волосы, разметав их в стороны, светлые пряди окутали нас, как покрывало из шелка.
Отец любил повторять, что у меня волосы в бабушку, густые, золотистые, как пшеница. Когда я была маленькая, мама хотела подстричь меня под каре, но отец запретил. Он шутил, что на свои косы я, как Рапунцель, поймаю принца. После его смерти я стала ухаживать за ними с маниакальной тщательностью, сейчас они достигали ягодиц.
– Сколько тебе лет, Дина? – спросил Кабир, будто и не заметил обвинения, брошенного ему в лицо. Он внимательно изучал меня.
Я промолчала.
– В моей стране женщина обязана отвечать мужчине, опустив взгляд и добавляя «господин». – Кабир снова схватил меня за шею, притянул ближе к себе.
Я упрямо сжала губы, уже сказав все, что хотела.
– Отвечай, Дина, или твоего спутника ждет долгая и мучительная смерть. – В черных глазах Эмира блеснула ярость.
Он привык к беспрекословному подчинению, в Инджиме я видела, как на улице к нему подбежал парнишка, одетый в потрепанную кондуру, на черных от грязи ногах трепыхались истоптанные сандалии. Он рухнул перед Кабиром на колени и полз за ним по дороге, умоляя о чем-то. Мимо шли люди, и никто не обращал на парнишку внимания, словно в его поведении не было ничего необычного. Но у меня в душе все переворачивалось от этой унизительной сцены. Мы с Иваном сидели в машине напротив здания, где располагалась компания Эмира, изучали привычки Кабира, искали возможность подобраться к нему, бреши в охране. Кабир прошел мимо парнишки, даже не посмотрев на него. Тот так и стоял на коленях у входа в шикарный небоскреб несколько часов, пока Кабир не вышел из здания. Парнишка снова что-то сказал ему, но Эмир и в этот раз прошел мимо. Махнул рукой охране, и они избили просителя до полусмерти, оставив лежать на земле.
Я не сомневалась, что слова Кабира не просто угроза, один его жест – и единственный человек, согласившийся мне помочь, умрет.
– Восемнадцать, – ответила тихо.