Иван уже приготовил винтовку, навел прицел. Я закрыла глаза, слушая, как перекатывается под порывами ветра песок, как ткань моего наряда хлопает на ветру, будто крылья огромной хищной птицы. Все во мне замерло в ожидании выстрела и… выстрел раздался, Иван глухо застонал.
Я открыла глаза, Иван упал на песок с простреленным плечом рядом со мной. Я растерянно посмотрела на него, не понимая, что произошло, а потом вокруг разверзся ад. Со всех сторон раздавались оглушительные крики на арабском. От страха я разобрала только, что окружавшие нас мужчины с нацеленными на меня автоматами требовали, чтобы я легла на землю.
Мне заломили за спину руки и потащили к подъехавшему внедорожнику, не дали посмотреть, что с Иваном. Крики оглушали, меня не били, но держали так крепко, что еще немного – и сломают кости. Оставалось только подчиниться. Внутри все замерло, я боялась дышать, понимала: меня везут к нему. Кабиру. Моей несбывшейся грезе, любимому, палачу.
Никаб сбился, сполз на глаза. Я ничего не видела. Прошло несколько мгновений, и машина остановилась, меня выволокли из нее и бросили на землю. Пальцы зарылись в раскаленный песок. Заскрипевший под легкими шагами. Тень закрыла от меня солнце. Я отшатнулась, почувствовав свежий пряный запах гвоздики, любимого аромата Кабира.
– Здравствуй, Дина, я ждал тебя, – сказал он на безупречном русском.
Я подняла руку, чтобы откинуть никаб с лица. Все кончено. Сейчас Кабир довершит то, что не получилось сделать год назад, убьет меня и бросит в пустыне. Но умереть хочу с открытым лицом, почувствовав прикосновение ветра и солнца к коже, как свободная женщина. Но стоило мне поймать ткань и потянуть, как на запястье сжались жесткие пальцы.
– Не смотреть! – крикнул Кабир на арабском своим людям.
Я попыталась высвободить руку, бесполезно, ее словно сжимали железные тиски.
– Пусти! – крикнула, вырываясь, но Кабир лишь перехватил и вторую руку, вздернул меня, заставив подняться с колен, и впечатал в себя, одной рукой перехватив за талию, второй за шею.
Ткань натянулась, прорезь вернулась на глаза, и я снова могла видеть. От близости Кабира у меня закружилась голова.
Никогда я не была настолько близка к нему.
– Я помню тебя совсем юной девушкой, не знавшей жизни, Дина. Ребенком – прекрасным, как пери, – задумчиво сказал Кабир.