Тем не менее никогда «Гегель не желал признавать решающей роли семейной и школьной подготовки» в его философской судьбе [24, 40]. Скорее всего, так оно и было.
Одно из откровений Гегеля в «Науке логики» кое-что существенное объясняет: «Кто хочет достигнуть великого, тот должен, как говорит Гете, уметь ограничивать себя. Напротив, тот, кто хочет всего, на самом деле ничего не хочет и ничего не достигнет. Существует масса интересных вещей на свете: испанская поэзия, химия, политика, музыка; все это очень интересно, и нельзя ничего иметь против человека, который ими интересуется, однако, чтобы создать что-нибудь определенное, данный индивид в данной ситуации должен держаться чего-либо одного и не разбрасывать свои силы в различных направлениях» [18, 203].
Гегель возжелал «создать что-нибудь определенное» (и, несомненно, великое) и определился с единственно правильным путем к этому – путем напряженного, упорного труда и самоограничения. Его единственный выбор – не пастор и не чиновник, что, скорее, предполагалось после окончания Тюбингенской лютеранской семинарии, а философ.
Этому могли способствовать, хотя бы пропедевтически, учителя гимназии. На это косвенно указывает гегелевское определение педагогики: «Педагогика – это искусство делать людей нравственными: она рассматривает человека как природное существо и указывает путь, следуя которому он может вновь родиться, превратить свою первую природу во вторую, духовную (выделено мной. – В. К.), таким образом, что это духовное станет для него привычкой» [17, 228]. Педагог создает из природного человека духовного человека, человека духа (в широком смысле понятия). Вплоть до гениальности. Если исходить из понятия абсолютного духа Гегеля, то «дух» человека – это, прежде всего, способности, потребности и активность в сферах философии, науки, искусства и религии.
Он и сам, вероятно, начал рано понимать, что «человек не обладает инстинктивно тем, чем он должен быть, ему надлежит это обрести» [17, 246]. То есть надо напряженно заниматься, исходя из своей главной способности, заниматься «магистральным»самостроительством, отбросив все свои второстепенные увлечения и способности!
Можно сказать, что Гегель – яркая фаустовская личность. Прасимвол фаустовской души О. Шпенглер описал следующим образом: ему (прасимволу) присущи «западноевропейские… структуры мифа души: „воля“, „сила“ и „действие“» [55, 524]. Понимание Шпенглера несовершенно, однако не будем здесь заниматься его критикой.