Наше так удачно сложившееся, благодаря моему появлению, семейное трио вскоре, увы, распалось. Как тоскливо запела потом Клавдия Шульженко: "Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война"… Отец отправился защищать Отечество. Мать, из-за наличия на руках маленького ребёнка – меня, то- есть – на войну, как медика, не мобилизовали и мы отправились с ней коротать лихолетье к ее родителям: моему деду Семёну и бабушке Наде, которую я стал панибратски называть просто "баба" и, кстати, называл так всю ее жизнь.
Думается, что мои первые воспоминания относятся к годам трем-четырем, периоду начала войны, когда я проживал у бабушки с дедушкой в деревне Вильшанке. Странно, конечно, но эти воспоминания, хоть и фрагментарные, носят настолько яркий и отчетливый характер, что мама, когда я, уже в зрелом возрасте, упоминал о них, не верила мне и утверждала, что обо всем этом мне кто-то рассказал. Последнее исключается начисто хотя бы потому, что запечатлевшиеся в моем детском сознании подробности были настолько личными, что никак не могли быть известны никому из окружающих.
Я хорошо помню Вильшанку. Это было утопающее в зелени село у подножия каменистых холмов. Известковых камней было везде очень много, из них делали все: от кладбищенских крестов до жилых построек. Видимо, это были последствия ледникового периода.
Село пересекала, протекая как раз рядом с бабушкиной садыбой, то есть, усадьбой, маленькая речушка, густо поросшая с обеих сторон ольхой – по-украински: "вильха", что и определило, видимо, его название. По-русски оно обозначается как Ольшанка, что является, на мой взгляд, переводом неточным. Правильнее было бы, думаю, говорить "Ольховка".
Перед сном мама или баба регулярно тащили меня к этой речушке мыть ноги, а по ночам в ней устраивали громкие концерты лягушки.
Жили мы в аккуратно выбеленной, с маленькими окошками, крытой камышом или – по-украински, "очеретом" – хате. Ее заботливо подмазываемые глиной полы всегда посыпались травой или – зимой – душистым сеном. Особенно обильно украшалась хата всякой зеленью в летний праздник Русалы. Я сильно его недолюбливал, поскольку баба Надя, дабы пресечь мои возможные отлучки, постоянно страдала меня тем, что меня защекочут до смерти, именно в этот день, русалки.