.
В дискуссию в начале 2000-х гг. включился известный словенский философ С. Жижек. Размышляя о парадоксах, касающихся Балкан, он, в частности, отмечал двусмысленность, зыбкость и призрачность географического определения этого региона. Похоже, писал ученый, «мы не в состоянии ответить на вопрос: где, собственно, проходит балканская граница? Балканы всегда начинаются где-то в другом месте, где-то дальше, там, на юго-востоке… Для сербов граница эта пролегает в Косово или в Боснии, где они стоят на защите христианской цивилизации от того, кто представляется Европе Другим; для хорватов – в православной, деспотичной, византийской Сербии, от которой Хорватия охраняет западные демократические ценности; для словенцев – в Хорватии, ведь, на наш взгляд, мы (словенцы.– Авт.)– это последний оплот мирной Центральной Европы; для многих итальянцев и австрийцев граница эта – в Словении, на западном форпосте славянских орд; для отдельных немцев склонные к коррупции и лени австрийцы все же подпорчены историческими связями со славянским миром: для многих северных немцев от балканской скверны не свободна и Бавария с ее провинциальным католическим привкусом; некоторые заносчивые французы ассоциируют Германию с чуждой французской изысканности восточно-балканской брутальностью: и здесь мы приходим к последнему звену этой цепи – к консервативным британским противникам Европейского союза, для которых, по крайней мере опосредованно, вся континентальная Европа сегодня ведет себя подобно новой Балкано-Турецкой империи с новым Стамбулом в Брюсселе, этим деспотичным, зажравшимся центром, угрожающим британской свободе и независимости…»[20].
Акцентирование внимания европейцев именно на балканском дискурсе региональные авторы объясняют «декларируемой патологической неспособностью народов договориться между собой»[21], а также высоким уровнем криминализации общества и власти, что, в свою очередь, служит обоснованием для сохранения внешнего управления и даже военного присутствия (БиГ, Косово, Северная Македония), а также оправданием культивирования в отношении стран региона «менторского» тона и особой «супервизорской» оптики[22]. Показательно также, что предложенный в 2009г. британским аналитиком Т. Джудой вполне нейтральный термин «Югосфера»[23] для обозначения пост-югославского пространства был жестко раскритикован прежде всего как несущий ностальгические нотки о прошлом большой страны.