Мирослав.(В сторону). Ох, сейчас он её спутает!
Калистратов. Так и для меня, Настенька, первостепенно именно само чувство, то есть любовь наша друг к другу. И совсем ничтожно в сравнении с тем форма её существования. То есть друзья мы или же супруги… (Исхищряется). А вернее даже будет сказать, что… И форма-то в данном случае также будет важна, да только в смысле, чтобы возвысить наше чувство, не развращать его.
Настенька. Я перестала вас понимать.
Калистратов. Сейчас же я тебе всё объясню. Что подразумевается под любовью? Это ведь нечто высшее, недосягаемое, которое должно быть отстранено от пошлости, чтобы оставаться истинным. А истина её кроется именно в согласии любящих сердец, в доверии друг к другу. Тому, кто любит, не нужен повод, чтобы любить, не нужны никакие условности, чтобы любить. Тогда он любит истинно и свято. А теперь рассудим же, что такое брак? Ведь просто ничтожное клеймо и не более. Неужели ты думаешь, что любовь нашу будут сохранять кольца на наших пальцах? Нет, эти кольца есть простая материя и только. Любовь будет храниться в наших душах, в наших сердцах, ведь рождается она в самом человеке, а не впоследствии венчания. И скажи мне, для чего же нам нужно тогда ставить такую ничтожную печать, как брак? Мы ведь только сведём на нет нашу любовь! Зачем же, скажи, нам марать наше чувство этой пустой условностью, когда любовь станет только священнее, если будет сплошь строиться на взаимном доверии? Ну, зачем же, скажи, мы будем намеренно лишать себя своего же счастья?
Мирослав.(В сторону). Как закрутил!
Настенька. Ах, право, Гаврила Михайлович, вы так умно говорите, что я едва за вами поспеваю. Однако я точно поняла из ваших слов, что вы в самом деле любите меня, и мне не нужно в этом сомневаться… Вы сказали: сделать любовь священнее. Что ж, если вы считаете, что что-нибудь может ещё более скрепить наше чувство, то непременно действуете, как считаете необходимым – я вам доверяюсь полностью.
Калистратов. (Самодовольно). Теперь видишь, Настенька, что я не могу не желать для нас лучшего?
Настенька. Вижу. Теперь уже отчётливо я это вижу! Ах, знаете ли, Гаврила Михайлович, как дорога мне ваша любовь? Я вам ещё не говорила… Я никому ещё не говорила! Но сейчас, думаю, подходящая на то минута. Готовы ли вы сердечно выслушать меня, любезны й Гаврила Михайлович?