Боже! Как и меня! Получается, я сейчас стремился к себе подобным – неопытным подросткам, не имеющих достаточных знаний, навыков и сил, чтоб понять и принять этот мир. Но как же так?! Я уже прошёл те неприглядные годы своей юности! Неужели теперь всегда винить прошлое, что я не смог быть свободным от быта, мнения семьи и их желаний? Но всё же разрешилось! Семья исчезла мгновенно, так же как и моя юность… Институт? Да, похоже Симон тут был прав! Институт дал только основное, необходимое – бумажку – чтоб я мог открыть рот в присутствии работодателя! Но позвольте, свои пробелы, те которые я чувствовал таковыми, стал восполнять самостоятельно, никому не мешая, никого ни о чем не прося!
Я всё ещё был возмущён словами Симона, и его предложение всё ещё выглядело унизительно. Наверное, никто не мог быть мне другом. Или я не мог…
На четвёртый день я написал хозяину квартиры о желании съехать раньше срока. Тот ответил, чтобы я оставил ключи Симону. Это было неожиданным испытанием. Но я упрямо пошёл на это условие. В тот же вечер я собрал все вещи, окинув взглядом столь недавнее счастье – гостиную. Словно во сне промелькнули кадры прошлого. Как невероятно изменилась моя жизнь с переездом сюда! Как мгновенно наполнилась долгожданным смыслом! И в какой бесценной компании. Невозможно было поверить. Невозможно…
Я быстро вышел в коридор, безжалостно хлопнул выключатель; темнота попрощалась со мной звонкой тишиной и запахом старых книг… Я шагнул в тамбур.
В дверь квартиры Симона я постучал негромко и неуверенно. Странная решимость – забыть все эти дни и недели – уже была сродни опьянению. Он открыл. Ни одной эмоции, ни единого слова, только его глаза мерцали глубокой ночью Кашмира.
Я молча протянул ключи, он молча их взял. И сразу же я развернулся и вышел. О чём я думал? Как так быстро попал во двор? От кого я бежал? Когда я поднимался в свою квартиру, в которой отсутствовал больше месяца, то чувствовал, что возвращаюсь из какой-то другой странной, быстротекущей и… невероятной жизни – вспомнилась фраза Симона. Сейчас я полнее осознавал, что пытаюсь наказать не весь мир, а себя. Я до сих пор не верил, что стоил такого мира, слишком невероятного, наконец, подарившего мне друга…
Моя дверь выглядела проходом в фамильный склеп. Я открыл замок, и со звуком щелчка почувствовал себя мёртвым.