Всё ещё стоя посреди аэропорта, посреди той самой толпы я думал об этом. Мне не было жаль времени, мне было плохо от потери. Снова.
Постепенно суета вокруг стала монотонно нарастать. Я нахмурился и развернулся к выходу. По дороге я уже не различал людей, до меня доносились их частые возгласы – приветствия, прощания и прочее. Эмоции. Раздражение подкатывало, как тошнота, хотелось поскорее вырваться на улицу из тесноты. Выход был уже виден огромным светлым проёмом стеклянных дверей. От него меня отделяла небольшая группа молодых людей – они сейчас особенно искрились эмоциями, то ли напоказ, то ли от переизбытка юного пыла. И я чуть не столкнулся с одним из них. Его необычайно-синий вопросительный взгляд, мгновенно вернул мне самообладание, которое пугающе быстро таяло. Как в застывшем кадре фильма, разминулись наши взгляды и направления. И я сразу же очутился на улице. И задышал. Казалось, что там, в зале, я был под водой.
Такси непривычно долго заставляло ждать. Но это уже не касалось моих нервов. Терпение было восполнено контролем – я уже спокойно смотрел на выходящих и входящих в аэропорт, наблюдал разные эмоции, даже сопереживал им и мысленно посылал слова благодарности тому синему взгляду, остановившему мой бесконтрольный позор.
Машина показалась за поворотом, и я решил выйти навстречу, чтобы бедняга-водитель не блуждал бесконечными поворотами и разворотами замысловатого движения парковки. Я махнул таксисту, и вдруг, у выхода из терминала показался тот самый юноша, глаза которого я, казалось, видел даже с этого расстояния. Он был в сопровождении высокого мужчины, лица которого я разглядеть не смог. Они выглядели со стороны необычно, бросалось в глаза их тёплое, почтительное отношение друг к другу, так не похожее на привычные эмоции нынешних людей. В этот самый момент передо мной оказалась машина. Разместившись в салоне, я мгновенно обернулся и заметил, как эти двое уже сели в припаркованное авто.
***
Ещё в юности, избегая толп и её несвязных и нелогичных увлечений, я вместе с единицами мне подобных, пошёл на исторический. По окончании, всё по той же причине, избрал карьеру скромного преподавателя в частной гимназии. Людей было мало, учеников тоже, поэтому некоторое время я наслаждался воплощёнными желаниями. Но моё отношение к толпе никак не совпадало с её отношением ко мне. Я нравился всем и каждому. Люди тянулись ко мне – не то из-за старомодной порядочности, то ли наоборот – преследовали, чувствуя моё избегание. Но результатом были многочисленные, не планируемые знакомства, настойчиво нарушающие рамки работы. Коллеги, начальники, персонал – это было понятно, но к ним добавлялись родители учащихся, их родственники – в общем, практически все, так или иначе посещающие школу. Они всегда неожиданно оказывались рядом – по дороге домой, в парках, магазинах. Хотя родной город был полисом внушительных размеров, мне казалось, что здесь существует всего одна улица – моя. Я держал знакомых на вежливой дистанции, далёкой от близкой дружбы. Почему? Это сложный вопрос, который я распутывал довольно долго.