Когда со сцены уходит один персонаж, неизменно должен появиться новый. Сцена не может быть пустой, пока мы живы. Своим присутствием Симон словно отодвигал всё насущное, ординарное, примитивное. Я чувствовал это.
Работы становилось всё больше. На свою квартиру я заезжал редко – только за необходимыми вещами. Из выходных у меня осталось только воскресенье, потому как коллеги по «более важным дисциплинам» не поддержали моего искреннего сближения с учениками. Как и не оценили внушительного количества наших поездок за счёт их уроков. Дружно они придумали «наказание» за всё и сразу, и мне поставили часы по субботам. Мне и более никому. Чем больше я стремился сократить пропасть между собой и Симоном, тем больше и глубже становилась трещина между мной и прежним миром – коллегами и знакомыми. Хорошо, что друзей, которым я был бы обязан присутствием в их жизни, у меня не было. И даже те немногочисленные связи полудружеского характера, стремительно выцветали до оттенка «просто знакомый». Поначалу я испытывал недоумение, не от посредственной злости людей вокруг, а от того, как сам реагировал на упрёки и насмешки в свой адрес. С трудом я перетерпел это и позволил судить меня так, как им бы этого хотелось. Но были среди них и особые упрямцы.
– Ты опять убегаешь так быстро? – стандартный сарказм в общем кабинете уже звучал скорее не для меня, а для остальных зрителей.
– Спорю, это у него появилась новая Влада!
– Или старая, – не стеснялись некоторые обсуждать такое при мне.
– Не может человек столько времени проводить в одиночестве! И не должен! Может тебя записать к коллеге? Лев Николаевич, что говорит о таком поведении ваша психология?
И поднимался птичий гомон. Тема, конечно, быстро кочевала от меня к личностям присутствующих. Потому как являлась главной страстью нашего времени – быть законным центром сессий с психологом, ставя на пьедестал только свои проблемы. Вот только то, что происходит и должно происходить дальше, не привлекает абсолютно никого – изменения. Окинув взглядом интеллигентную толпу коллег, я тихо и вежливо вставил прощание и удалился.
На улице было морозно и свежо. Зима. Яркие гирлянды скрашивали неуютность холода и короткого дня. Я решил сделать крюк и пройтись самыми нарядными улицами. Глаза людей искрились уличной иллюминацией. Среди своих проблем, роя мыслей и желаний, было так занимательно наблюдать тот волшебный, почти мистический миг переключения каждого уставшего сознания на краски и яркость жизни вокруг. Они поднимали невидящие глаза на гирлянды и ёлки, и я ловил в каждом таком взгляде секунду, восхищённую секунду, родом из детства. Но вот миг растворялся, мысли настигали новой волной и прохожие погружались в тени своих воспоминаний и желаний, вечно недостижимых и порой нелепых.