Я заметила, что тропа сегодня была не проходима – следы были заметены снегом. Люся утешала меня, говоря, что тропа всё же видна и на водохранилище она будет такой же. Но когда мы приблизились, нас охватил ужас: лёд был гладким, с тёмными прожилками трещин, зловеще отражая свет под рождественским небом, следов тропы не было. Мы стояли в молчании, не зная, что и делать дальше. Автобус ушёл, пешком – слишком далеко и холодно, через лёд – страшно, есть риск упасть в полынью.
Я не знаю, почему мы не вернулись на ночлег к моей родственнице, как и не знаю, что думала тогда Люся. А я нашла себя в тщетных попытках вспомнить хоть одну молитву, которой меня научила бабушка. Ничего я не смогла вспомнить, кроме: «Николай-угодник, спаси и сохрани нас». Я повторяла эти слова снова и снова. Между тем стемнело.
Вдруг в двадцати-тридцати метрах от нас на льду мы увидели пожилого мужчину в старомодном коротком пальто, с посохом. Он махал нам, подзывая нас перейти на другой берег. И мы последовали за ним, трясясь от страха и холода, прижавшись друг к другу. Наш гид шёл впереди, не позволяя нам приблизиться к нему, разгоняя нас в разные стороны, говоря, что если мы пойдём вместе, то наверняка пробьём лёд. Так мы и шли, дрожа от страха, перескакивая через трещины. А мужчина вёл нас по неизвестному пути в полной темноте, обходя полыньи. Ширина водохранилища в том месте была более двух километров!
Когда до берега осталось около пятидесяти метров, мы побежали, обогнав нашего гида. Выбравшись на берег, я остановилась, чтобы поблагодарить того, кто спас нас от неминуемой смерти. Но… его не было ни на льду, ни на берегу. Мы были парализованы страхом. Простояв ещё некоторое время, мы побежали в посёлок и там разошлись по своим домам.
Когда на следующий день нас спросили, как мы добрались домой, мы с Люсей ответили, не договариваясь – автобусом. Мы ни дома, ни друзьям не рассказали об этой истории ни слова. Вспомнив об этом спустя сорок лет, я не сомневаюсь, что нас тогда спас Николай Чудотворец. Благодарю его за наши спасённые жизни.
В 1968-ом году мне было двадцать лет, я поехала навестить подругу. В октябре темнеет рано. Возвращалась уже затемно. Чужие холодные улицы, страшно: сразу вспомнились рассказы о жутких происшествиях с молодыми девушками.